Банда 3 - [38]

Анцыферов суматошливо, с облегчением поднялся, что-то смахнул со стола, обернулся на остающихся в кабинете людей и вышел в дверь, как-то пятясь, выдавая полную свою зависимость от Неклясова. Один из амбалов поднялся, тщательно запер дверь и снова сел на свое место, не проронив ни звука. Неклясов пересел на место Анцыферова, во главу стола, на главное место в кабинете. Пафнутьев остался сидеть у стены напротив окна.

— Начнем? — спросил Неклясов.

— Только вдвоем, — сказал Пафнутьев.

— Нет, эти ребята останутся здесь. — Неклясов покачал головой.

— Так серьезные дела не делаются, — упорствовал Пафнутьев. — Отсюда мне некуда деться. Оглянись... Полуподвал, на окне решетка, стальная дверь, пусть они посидят минут двадцать, полчаса за дверью.

— Оружие есть? — спросил Неклясов.

— Нет.

— Точно?

— Все равно не поверишь... Пусть ощупают, — усмехнулся Пафнутьев.

— Пусть ощупают, — согласился Неклясов и кивнул телохранителям в сторону Пафнутьева. Тот встал, сделал шаг вперед, чтобы к нему можно было подступиться со всех сторон, поднял руки. Два амбала подошли к нему, заглянули под мышки — нет ли пристегнутого пистолета, похлопали по поясу со всех сторон, провели руками вдоль ног и, отойдя, снова сели на свои места.

— Все в порядке, Вовчик, — сказал один из них.

— Ну что ж, Паша... Пусть будет по-твоему, — медленно произнес Неклясов, не сводя с Пафнутьева напряженного взгляда, будто ожидая, что тот не выдержит и как-то выдаст себя. Но Пафнутьев с обычным своим сонно-равнодушным лицом смотрел на Неклясова, никак не выражая своего отношения к происходящему. — Ладно, ребята, — повернулся Неклясов к своим телохранителям, — Подождите в коридоре... Далеко не отлучайтесь.

— А у тебя? — спросил Пафнутьев. — Оружие осталось?

— Конечно.

— Может, и ты отдашь?

— Я лучше себя чувствую, когда при мне что-нибудь есть... И потом, Паша... Ты чего-то не понимаешь... Место тут мое, ребята мои, оружие тоже при мне... А ты... Ты сейчас в таком же положении, как и твоя жена. В полной моей власти. Согласен?

— Ну что ж... Может быть.

— Не может быть, а так и есть. Называй вещи своими именами.

— Не возражаю, — кивнул Пафнутьев, понуро сидя у двери. — Назовем вещи своими именами. Но только когда останемся с тобой вдвоем.

— Валяйте, ребята, — сказал Неклясов и кивком головы отправил обоих амбалов за дверь. Едва они вышли, Пафнутьев поднялся и опустил дверную щеколду. Неклясов вскинулся было, но, увидев, что Пафнутьев снова вернулся на свой стул и уселся все с тем же безнадежно-безразличным видом, спокойно подошел к двери и откинул щеколду.

— Пусть будет так, ладно?

— Что ты хочешь? — спросил Пафнутьев.

— Ерхова. Отдай мне этого подонка и забирай свою бабу. По рукам?

— Но Ерхов не мой... Как я могу отдать его или не отдать?

— Не надо меня дурить, Паша... Мы оба понимаем?, что происходит, знаем, на что способны.

— Хорошо, — Пафнутьев почувствовал, как в нем заворочалось что-то несуразное, злое, неуправляемое. — На что способен ты?

— На все, — сказал Неклясов и доверчиво улыбнулся. — Без исключений. Я тебе об этом уже сказал. По телефону... Помнишь? Мы о твоей бабе говорили... Помнишь?

Пафнутьев помолчал некоторое время, словно бы осознавая услышанное, повернул голову к окну — ему показалось, что там кто-то промелькнул. Тогда он поднялся, подошел к шторам, раздвинул их на секунду и тут же снова с силой соединил, чтобы не оставалось даже самой малой щели. Неклясов, наблюдавший за ним сначала с подозрением, успокоился, увидев, что Пафнутьев просто хочет плотнее задернул" окно.

— Что там? — спросил он.

— Не люблю, когда шторы плохо задернуты, — пояснил Пафнутьев и снова сел на свое место — не то сонный, не то недовольный, во всяком случае заподозрить в нем какие-то резкие устремления, какой-то взрыв... Нет, таких оснований не было. — Ерхов мне не принадлежит, — повторил он.

— И баба твоя мне не принадлежит, — улыбнулся Неклясов. — Но ведь я могу поступить с ней плохо, верно?

— Ты уже поступил.

В этот момент в дверь постучали, один из телохранителей заглянул в нее.

— Что там? — крикнул Неклясов капризно.

— Вовчик, у вас порядок? — спросил амбал.

— Отвалите... Все отлично.

— Что-то они у тебя слишком уж нервные, — сказал Пафнутьев.

— Значит, так, — Неклясов положил на стол свои тощие дергающиеся руки. — Слушай, начальник, меня внимательно... Не все происходит в мире так, как тебе хочется. Здесь я командую, понял? И не надо ничего говорить поперек. Я согласился встретиться только для того, чтобы назвать свою цену. И я назвал. Будешь рыпаться, я ее удвою.

— Это как? Ты мне вернешь две жены?

— Не надо улыбаться, понял? Я тебе не верну ни одной жены. Или одну, но за два раза. Понял? В двух посылках получишь. Это и есть удвоение цены.

— Круто, — сказал Пафнутьев.

— Плохо знаешь Вовчика. Будешь знать лучше. Ты уверен, что выберешься отсюда? — Неклясов приник грудью к столу и смотрел на Пафнутьева снизу вверх, будто готовясь к прыжку. — Я еще не решил, как с тобой поступить, понял?

— Но ты же не поступить со мной плохо? — Пафнутьев поднялся, медленно подошел к столу, протянул руку к сигаретам, которые лежали ближе к Неклясову. Тот не увидел в его движениях никакой угрозы и продолжал сверлить Пафнутьева глазами, чтобы тот осознал, насколько он опасен, насколько рискованно осмеливаться даже на самое малое возражение Вовчику.