Банальная история - [15]

— Он вернется, он всегда возвращается, — серьезно произнес Глыр. Молодой орк происходил из излишне консервативной семьи, серьезно относящейся к данным некогда клятвам.

— Но почему сейчас? — подозрительно вовремя состоится это" возвращение", как раз перед очередными выборами нового старшего кагана.

— Но ведь сейчас самое время, не так ли? — Тлиха склонила голову на плечо Грыха, улыбаясь немного отстраненной улыбкой, говорящей: "я что-то знаю, но не скажу".

Ночь подкралась незаметно. Костер взмывал чуть ли не до неба, пытаясь опалить высокие и высокомерные звезды. Не самое плохое время для шаманства.

На небе застыло любимое созвездие Гтына — созвездие Талеры, дочери человека и орки с горячим орочьим сердцем. Она была одной из первых предводительниц народа, именно она привела орков в степь после чудовищного разгрома на Дилее. Любимая легенда, рассказанная в далеком детстве умершей от весенней лихорадки матерью.

Пальцы учителя проводят по лицу, разукрашивают лоб и щеки причудливыми и привычными линиями и символами. Жертвенная кровь начинает сворачиваться в чаше — редко выдается такая ночь, значит, кому-то из пленников не повезло сегодня — шаман и его ученик хотят пообщаться с духами.

Простая деревянная флейта и барабан создают неземную мелодию, уводящую куда-то за грань. Сначала не заметно ничего, только звезды становятся все ближе, а тени все гуще.

Еще с детства Гтын ненавидел звуки флейты, игра на упрямом инструменте давалась ему намного хуже знания трав и других шаманских премудростей. Но, то было давно, флейта уже покорилась упорному ученику, и теперь невесомая мелодия незаметно вводила орка в транс.

Он появился как всегда внезапно, подкрался со спины. Когда бы ни приходил гость, Гтын, даже ожидая его визита, пропускал время появления духа.

— Угощайтесь, — фляга возникла в чужих руках из пустоты. Вино — так необычно, разве духи пьют вино, разве они способны пить?

— Не бери, — резко одернул учитель. Вдали слышался шум барабана, пока он играет, они могут вернуться домой. Душа вернется в тело, следуя за звуками музыки. А вот флейта уже замолкла — наверное, наставник прав, и Гтыну рано путешествовать в Холодном мире самостоятельно — он с трудом может контролировать свое тело там, пока его душа бродит тут. В отличие от самого Крига — старый шаман настоящий мастер.

— Как невежливо, — гость укоризненно качает головой, одним слитным движением передвинувшись ближе. На этот раз дух выглядит эльфом — Гтын с отвращением отворачивается — знание, что перед ним лишь иллюзия врага, не мешает испытывать настоящее отвращение от вида удлиненной морды и вытаращенных непропорциональных глаз.

Раньше гость не позволял себе подобного пренебрежения интересами визитеров. Но Криг смотрит на выходку духа равнодушно, следовательно, все в порядке. Все равно дух каждый раз носит разное лицо и бесполезно гадать, кто явится в следующий раз.

— Не нравится, — ухмыляется эльф, от духа невозможно скрыть ни малейшее изменение настроения, ни промелькнувшую мысль. Криг укоризненно смотрит на воспитанника — сохранять хладнокровие необходимо, чтобы иметь возможность вернуться в настоящий мир. Шаман, обуянный страстями, легкая добыча для духов Нижнего мира.

— Так будет лучше? — смеется Тлиха, взмахивая длинными ресницами. Гтын чувствует непонятное волнение, эмоции не утихают от того, что голос разума говорит — это иллюзия.

— Перестань, это уже переходит все границы, — безразлично констатировал шаман. От взгляда старого орка не укрылось состояние его ученика. Что ж, по возвращению Гтына ждет серьезная выволочка.

Да, это лишь иллюзия, но как же подло. Криг всегда учил, от духов нельзя ожидать честности и понимание, чуть зазеваешься — и тебя сожрут с потрохами.

— Ты знаешь, о чем я хочу попросить, — учитель не спрашивал, а утверждал.

— Я знаю все, — чужая равнодушная улыбка смотрится чужой на таком родном лице, — но теперь следует сказать, ты же помнишь правила.

— Помню, — эхом откликнулся учитель. Пламя костра взмахнуло фиолетово-зелеными языками, после чего расстелилось по красной земле. Изломанные тени, водившие вокруг огня хоровод, бросились врассыпную.

— И знаешь цену, — насмешливо протянул гость, для которого причуды Холодного мира так же естественны, как дыхание для живых.

— Я знаю, — учитель резанул по руке ритуальным ножом, и сразу же полилась кровь, к которой незамедлительно присосался дух. Гость пил с жадностью, как голодавший, по меньшей мере, несколько дней.

— Твое желание будет исполнено, — дух, наконец, соизволил оторваться от руки учителя, — но, как бы ты ни хотел обратного, ничего не изменится.

Костер давно погас, а барабаны замолкли. И остался лишь пепел. Еще мать Гтына, которую он почти не помнит, любила поговаривать, что пепел остается после всего.

— Учитель, — неуверенно позвал орк, старый шаман безмолвно стоял, уставившись прямо перед собой, — все в порядке, учитель?

Выглядел учитель не очень: сильно побледневшим, с трудом стоящим на ногах — изъятие почти полного бурдюка крови еще никому не шло на пользу.

— Как не вовремя, как же не вовремя, — пробормотал тот в ответ. Гтын решительно подошел к наставнику, беря его под руку. Не хватало еще, чтобы старый Криг свалился где-нибудь под кустом по дороге домой.