Бальзамировщик: Жизнь одного маньяка - [7]

— Если хотите, я попрошу у официанта, — сказал я.

— Что попросите?

— Зажигалку для вас.

Казалось, она давным-давно забыла об этой зажигалке.

— Спасибо, не нужно. К тому же у меня и сигареты-то нет.

Снова улыбка. Я хоть и смутился немного (в то же время меня это забавляло), но все же улыбнулся в ответ самой очаровательной из своих улыбок, но тут какой-то человек лет тридцати, чье появление осталось мною не замеченным, склонился к ней и поцеловал — правда, поцелуй всего лишь скользнул по щеке, потому что она довольно резко отвернулась, а потом с небрежной уверенностью сел за столик справа от нее, так что, для того чтобы разговаривать с ним, ей пришлось повернуться ко мне спиной. Я не стал предпринимать дальнейших попыток к общению и вернулся к своему «Ферне».

Вскоре до меня донеслись их голоса. Мужчина, которого я плохо разглядел (слегка вьющиеся волосы, ничем не примечательные черты лица, темно-синяя рубашка), говорил приглушенным и в то же время страстным голосом. Он явно не хотел, чтобы его услышали посторонние, но молодая женщина нарочито соблазнительным движением откинулась назад, заставив его в свою очередь наклониться вперед, а потом продолжала все больше отстраняться, не отвечая на его слова или же отпуская резкие или откровенно издевательские замечания.

Внезапно мужчина резко поднялся, и я увидел его бледное лицо с покрасневшими глазами. Он направился к проходу, задев столик юных арабов, и быстро вышел на улицу. Но когда он оказался в пятне света напротив того места, где сидели мы, она громко окликнула его повелительным тоном, каким взрослый мог разговаривать с непослушным ребенком:

— Эрик!

Он заколебался и остановился, потом все же взглянул на нее. Мулатка кивнула ему и улыбнулась, я не видел ее улыбки, но она, без сомнения, была обворожительна, потому что он повернулся и медленно двинулся обратно со смущенным видом. Она поднялась и пошла ему навстречу, а потом, приблизившись вплотную, обняла его. Вскоре они исчезли на противоположном конце улицы.

Я уже забыл о них, когда мужчина поспешно вернулся и положил на столик денежную купюру рядом со счетом, который оставил официант. Теперь я разглядел его получше: у него были зеленые глаза, маленький шрам на лбу и довольно привлекательное лицо — особенно сейчас, когда оно сияло радостью.

«Милые бранятся…» — рассеянно подумал я, заказывая вторую порцию «Амаро». И в этот момент до меня донесся голос Эглантины — сначала я даже не понял откуда, которая, с трудом переводя дыхание, выпалила:

— Прюн украли!

ГЛАВА 2

Когда Эглантина приехала к родителям, калитка была открыта. Во дворе она обнаружила каких-то трех типов на роликах, примерно одного возраста с Прюн, один из которых колотил в дверь, а другой, прижавшись носом к окну гостиной, пытался разглядеть обстановку внутри.

— Мы ищем вашу дочь, мадам, — сказал ей третий громким, ломающимся голосом, как у всех подростков.

— Мою сестру, — раздраженно поправила Эглантина и, поколебавшись, все же вытащила запасной ключ от двери из тайника, которым служил горшок с бегонией.

— Подождите здесь, — не слишком уверенно сказала она, открыв дверь и снова полуприкрыв ее за собой.

Она несколько раз громко окликнула Прюн, но безрезультатно. Потом поднялась на второй этаж и услышала какой-то шорох со стороны родительской спальни.

Эглантина поспешно спустилась. Трое оболтусов были уже в коридоре, осторожно приподнимая ноги на роликах, словно цапли.

— Ее нет. А теперь уезжайте. Мои родители вот-вот вернутся, и тогда…

Она испытала облегчение, когда они послушно удалились. Один из них, юный негр подозрительного вида, ограничился лишь тем, что спросил, когда вернется Прюн. Когда она ответила, что ничего не знает, тот угрожающе пробормотал, что «тем хуже для нее». Эглантина с некоторой тревогой смотрела, как они удаляются по улице Пюи-де-Дам, лишь слегка посторонившись, чтобы уступить дорогу черному «пежо», который приближался с противоположной стороны. Это была машина родителей.

Эглантине не понадобилось много времени, чтобы обнаружить, что маленький секретер, где мадам Дюперрон хранила драгоценности, взломан. Исчезло красивое жемчужное колье (правда, из фальшивого жемчуга), но также, увы, брошь с нефритом (настоящим), подаренная ей супругом на двадцатилетие совместной жизни. Кроме того, в комнате Прюн, где даже в лучшие дни не бывало образцового порядка, теперь была форменная свалка.

Эглантина с трудом убедила родителей не вызывать полицию сразу же, а дождаться возвращения сестры. Близился час ужина, а подростки неспособны долго сопротивляться зову желудка. Эглантина нервно расхаживала по двору и успела насчитать сотню шагов, когда заметила юного мотоциклиста в красном шлеме, остановившего свое транспортное средство метрах в пятидесяти от нее. Пытаясь держаться непринужденно, что не слишком хорошо ему удавалось, он снял шлем и начал прохаживаться перед домом взад-вперед, время от времени искоса поглядывая на окна первого этажа. (Еще больше Эглантина удивилась, заметив на нем белую рубашку и галстук-бабочку.) Когда он проходил мимо в третий раз, она окликнула его: «Вы что-то ищете?» Щеки молодого человека мгновенно приняли тот же оттенок, что и его шлем, и, ничего не отвечая, он поспешил к своему мотоциклу. Снова натянув шлем, он двумя-тремя ударами ноги завел драндулет и укатил с грохотом, достигавшим уровня фортиссимо.