Бальзак - [7]

.

В книге не мало частностей, напоминающих жизнь самого автора. Бальзак по собственному опыту знал чувства бедного юноши, который из своей мансарды отправляется на бал, балансируя по пыльным камням в своей единственной паре белых шелковых чулок и в изящных сапогах. Он ужасно боится, как бы не забросала его грязью карета, несущаяся мимо, – ведь тогда он не увидит своей возлюбленной. Но гораздо интереснее тот вывод из наблюдений и мыслей, к которому приходит автор; его можно короче выразить так: общество чуждается бедствий и страданий, боится их как заразы, никогда не колеблется в выборе между бедствием и пороком. Как бы ни было колоссально бедствие, оно сумеет уменьшить размеры его, даже посмеяться над ним в эпиграмме; оно никогда не чувствует сострадания к падшему гладиатору. Одним словом, общество с самого начала представляется Бальзаку чуждым всякой высшей религиозной идеи. Оно оставляет без помощи стариков, бедных, больных; оно поклоняется успеху, силе, деньгам, не терпит несчастия, если из него не может извлечь выгоды для себя. Его девиз – «гибель слабым».

До Бальзака в романе царило лишь одно чувство – любовь. Но он своим гениальным чутьем понял, что кумир современников вовсе не любовь, а деньги, а потому и пружиною общественной деятельности в его романах являются деньги, или вернее недостаток денег, жажда денег. Такой прием был нов и смел. В романе, в поэзии, подробно высчитывать доходы и расходы действующих лиц, вообще говорить о деньгах как о чем-то существенном – это было делом неслыханным, грубою прозою. Ведь всегда грубо – говорить то, что все думают и что поэтому все согласились скрывать или отрицать, а особенно в произведениях такого искусства, которое часто выдавалось за искусство красиво лгать.

III

Но Бальзак был еще молод и для его поэтической души, рано разочаровавшейся, была своя весна, – он чувствовал влечение изобразить в целом ряде романов любовь и женщину. Он разработал эту старую тему с такою самобытностью, что она показалась совершенно новою, и рассказы, в которых он так удачно варьировал ее, составляют особую группу в ряду его произведений.

В женщине он поклонялся не красоте, и всего менее красоте пластической. Чрез искусство он вообще не получал живого впечатления красоты. Уже этим одним он отличается от значительного кружка своих современников. Большая часть романтических поэтов и в Германии, и на Севере, и во Франции страстно любили искусство. Такому поэту-любителю искусства, как Готье (глава целой школы), любовь к искусству, например, помешала изучить действительность. Он сам рассказывает, как он разочаровался, когда ему в первый раз в мастерской Риуля пришлось рисовать с живой женщины, хотя она была красива, очертания изящны и правильны. «Я всегда предпочитал статую живой женщине, а мрамор – телу», признается он. Многознаменательные слова! Представьте себе теперь Готье и Бальзака вместе в Луврском античном музее, в той святая святых, где Венера Милосская красуется в своем лучезарном величии. Поэту, любителю пластики, будет казаться, что из мрамора раздается прекрасный гимн греческого искусства в честь совершенства человеческих форм, и он забудет про Париж, слушая его. Напротив Бальзак забудет про статую, на которую он хочет смотреть, если он увидит парижанку, одетую по современной моде, остановившуюся перед богиней в длинной шали, спускающейся до низу без малейшей складки, в кокетливой шляпке, в тонких перчатках, плотно охватывающих руку. Он с первого взгляда поймет все тонкости её туалета, – для него в этой области нет тайн.

Это – первая особенность его: никакая мифология, никакие предания давно минувших времен не отделяют его от современной женщины. Он не изучал ни одной статуи, не поклонялся ни одной богине, не признавал культа чистой красоты, но видел женщину такою, какою она была, в платье, шали, перчатках и шляпке, со всеми её пороками и добродетелями, чарами и увлечениями, нервами и страстями, со всеми следствиями уклонения от природы, с печатью истощения на болезненном лице. Он любил ее такою, как она есть. Для её изучения он не довольствуется мимолетным наблюдением: он проникает и в будуар её, и в спальню; он не довольствуется и тем, что исследует её душевное состояние, – он допытывается физиологических причин этого состояния, изучает женские страдания, женские болезни. Он ясно понимает всякое невысказанное горе слабого и терпеливого пола.

Вторая особенность: Бальзак выводит в роли возлюбленной не молодую девушку, даже и не очень молодую женщину; главный тип его женских ролей это тот же, как и заглавие романа «Тридцати-летняя женщина». Только гениальный поэт мог открыть и высказать ту простую истину, что под небом северной Франции женщина в 18 лет не развилась еще вполне ни физически, ни духовно. Он вывел перед нами женщину, которая уже прожила первую молодость, а потому глубже и сильнее чувствует и мыслит, испытала уже разочарование, но еще способна к сильной страсти. Она уже несколько пострадала от жизни: тут вот морщина, а там легкий шрам после болезни – червь уже попортил роскошный плод, но она вполне обладает чарами своего пола. Она грустна, она страдала, она наслаждалась, она непонята или покинута, часто была обманута, но все еще надеется – она способна вдохнуть глубокую и пылкую страсть, но источник этой страсти – сострадание. Довольно странно, что на нее не смотрят так, как на мужчину одних с нею лет; нет, о ней так говорят и ее так описывают, как смотрит на нее с своей точки зрения мужчина гораздо её моложе, еще мало наученный жизнью. Свежее чувство, пылкая страсть, наивная восторженность, бессознательная идеализация юной любви увенчивают чадо, не совсем уже юное, молодит женщину, все еще привлекательную и одаренную всеми чарами ласки, грации, женской мечтательности и истинной страсти