Балтийские стражи - [6]

Вообще, прибытие в проснувшийся от зимней спячки и только-только освободившийся ото льда порт небольшого каравана судов, встряхнуло застоявшееся за зиму общество портового города. Нет, ни гражданские суда, ни боевые корабли не были для жителей самого крупного дальневосточного портового города России чем-то из ряда вон выходящим. Все дело было в том, кто именно бросил якоря на рейде порта. Не прошло и пары часов как Зарин сошел на родной берег, а успевшие расползтись по всему городу слухи полностью остановили работу во всех конторах, предприятиях и стройках. Десятки тысяч соскучившихся хоть по какому-нибудь зрелищу людей бросили все свои дела, чтобы лично взглянуть на трофеи и людей ставших одними из главных звезд недавнего времени. Хоть замерзающий зимой порт и отрезал город от морского сообщения, телеграф еще никто не отменял и потому все новости, пусть и с опозданием, все же попадали на страницы местной газеты «Владивосток», а после расползались в виде слухов среди не владеющего грамотой населения, которое составляло большинство во Владивостоке.

Вздохи восхищения и разочарования пронеслись над городом. Первые, большей частью женские, были адресованы героическим морякам, что еще считанные дни назад сходились в боях с японским флотом, вторые — в основном относились к стоящим на якорях судам. Совсем не так люди представляли себе богатые трофеи взятые русскими добровольцами у коварно напавших на Империю Цин японцев. Ведь, судя по газетным статьям восхвалявшим «мужество отчаянных парней», на рейде Владивостока должно было не протолкнуться от взятых в качестве призов судов. Здесь же взору представали всего три небольших парохода. Причем, многие, совершенно не знакомые с морским делом и уж тем более не имеющие ни малейшего понятия о классах кораблей, то и дело дергали оказывавшихся поблизости моряков, прося указать, какое именно из трех пришедших судов является тем самым прославившемся многими победами «Полярным лисом». Ведь, судя по многочисленным хвалебным статьям, взору страждущих непременно должен был предстать этакий океанский гигант, один только вид которого внушал врагам ужас. На деле же выходило, что все это время газетные писаки нахваливали и вешали лавры победителя на какое-то крохотное суденышко, не крупнее канонерских лодок составлявших основу Сибирской Военной Флотилии.

А пока народ ахал да охал, выискивая хоть кого-нибудь из экипажей пришедших судов, капитан 1-го ранга Зарин уже представлялся о своем прибытии командиру Владивостокского порта контр-адмиралу Энгельму. Этот крещенный в православие финн из древнего рыцарского рода отдавший морской службе сорок лет мог бы стать для всех офицеров Русского Императорского Флота примером того, как надо служить, ежели поставить перед собой цель стать адмиралом. Именно Дальний Восток стал для него тем испытанием, что позволило закалить характер и из года в год четко держать курс к адмиральскому званию. Появившись во Владивостоке в звании лейтенанта в далеком 1868 году, только спустя 18 лет, уже имея на плечах погоны капитана 1-го ранга, он на время оставил Дальний Восток перебравшись на Балтику. Именно служба на самом дальнем форпосте империи позволила ему стать одним из тех мичманов, что все же имел шансы примерить адмиральские погоны, но и цену она взяла немалую. Молодость и дети — вот что забрал у него развивающийся из года в год Владивосток. Из трех детей к настоящему времени в живых оставалась лишь младшая дочь, и с каждым новым днем Федор Петрович все больше убеждался в том, что недолго ему осталось радоваться ее успехам — уж больно сильно начали напоминать о себе возраст и пошатнувшееся в последнее время здоровье. Но пока еще оставался порох в пороховницах, он тянул свою лямку и тянул, надо сказать, более чем достойно.

Сказать, что высокое начальство приняло бывших «добровольцев» благосклонно, значило не сказать ничего. Не только простые люди, но и те, кто, по сути, руководил городом, успели изрядно соскучиться за зиму и потому на неделю вперед немногочисленные офицеры — как действующий, так и вышедшие в отставку, стали самыми желанными гостями в любом доме города. Хоть порой на высоких должностях и оказывались откровенные дураки, но с таким непростым местом как русский Дальний Восток вообще и Владивосток в частности было все не так плохо и те, кому надо, умели складывать два и два, получая в итоге четыре. А раз из столицы до сих пор не пришло ни одного слова с приказом задержать резвившихся на японских коммуникациях «добровольцев» в случае их появления во Владивостоке, высочайшую индульгенцию балтийские варяги имели. А это значило не просто что-то! Это значило многое! Едва ли не впервые за всю историю освоения этих земель и морей империя наглядно продемонстрировала свои зубы. И как продемонстрировала! Потому благосклонность обличенных властью лучших людей Владивостока к Зарину и Лушкову практически не знала границ. Тем более что описываемые ими в красках и подробностях недавние похождения идеально скрашивали бывшие до того скучными вечера. А уж новости о том, что пароходство «Иениш и Ко» приняло решение открыть во Владивостоке филиал и заняться весьма интересными, но пока еще не подлежащими разглашению делами, были встречены едва ли не бурными аплодисментами. Все же каждое новое предприятие вело только к развитию города, что не могло не радовать тех, кто связал с ним свою жизнь.