Балтийцы (сборник) - [14]

– Застопорьте машины, – приказал начальник дивизиона.

Звякнул машинный телеграф.

– Комендоры носового орудия – на бак, – крикнул командир. – На самый форштевень! Смотреть в воду и докладывать, что видно в воде.

Комендоры соскользнули с орудийной площадки и, вцепившись в поручни, уставились глазами в воду.

– Дайте самый малый ход. Надо выбираться.

– Слева мина! С колпаками! – закричал один из комендоров.

– Право руля, – приказал командир.

– Прямо по носу мина! – крикнул другой.

– Больше право, – приказал командир рулевому. – Юрий Федорович, спуститесь сами на бак и докладывайте о минах, – повернулся командир к вахтенному начальнику.

Миноносец тихо двигался вперед. Пар, нагнетенный в котлах для самого большого хода, не находя себе употребления в машине, стал густыми белыми струями стремительно вырываться через предохранительные клапаны. Оглушительное шипение засверлило уши.

– Не слышу! – надорванным голосом кричал вахтенному начальнику командир. Вахтенный начальник показал рукою влево. Сразу вспотевший рулевой завертел штурвал.

– Одерживай, – остановил его командир. – Не раскатывай корму.

Наклонившись через поручни, начальник дивизиона с командиром смотрели, как по левому борту, уплывая назад, тихо колебался под водой целый букет рогатых мин, точно связанных вместе.

Миноносец медленно прошел между тральщиками и вышел на свободную воду под кормой их начальника, собиравшего к себе свою славную стаю.

– Вы чудом прошли через северный угол минного поля, – сказал в рупор начальник партии траления. – У нас взорвался тральщик «Проводник». «Прочный» спасает команду.

– Возвращайтесь! – крикнул в ответ начальник дивизиона. – Подходит неприятель. Я останусь здесь, пока не будут подняты люди.

В этот момент два белых фонтана стремительно взлетели из воды по обеим сторонам концевого тральщика, не успевшего убрать свои тралы.

Опять все бинокли устремились на неприятеля, который, развернувшись всем бортом, стал обстреливать тралящие суда с расстояния, недосягаемого для артиллерии миноносца. Он не подходил ближе, опасаясь минного поля, разделявшего его и тралящий караван. Охраняемый двумя большими миноносцами, он, спокойно застопорив машины, открыл беглый огонь. Концевой тральщик «Якорь» весь закрылся всплесками от падавших вокруг него снарядов. Зеленые огоньки бегали по борту неприятельского крейсера. Глухо гремели отдаленные выстрелы. Вокруг отставшего тральщика целым лесом вырастали все новые и новые каскады. Его вовсе не стало видно.

– Конец, – мрачно произнес начальник дивизиона и стал смотреть на миноносец «Прочный», оставленный с утра при партии траления для связи. Не смущаясь падающими вокруг снарядами, «Прочный» продолжал спасать едва державшихся на воде людей.

Стрельба вдруг затихла. Все невольно устремили взоры на тральщик, покрытый всплесками от беспрерывно падавших снарядов. Сквозь мутную завесу медленно таявших каскадов тихо выдвинулся темный силуэт, спокойно продолжавший свой путь вперед.

– Жив курилка! – воскликнул вахтенный начальник.

– Не шутите в такую минуту, – строго заметил командир, – там могут быть раненые и убитые.

Неприятель вдруг круто повернул и, сильно задымив, стал быстро уходить на вест.

– Почему это? – подумал флаг-офицер и, медленно осмотрев в бинокль горизонт, увидал на фоне шхер крейсера «Макаров» и «Баян», шедшие полным ходом на пересечку курса неприятельским судам. Слегка искаженные рефракцией серые силуэты крейсеров казались растянутыми и осевшими носом, точно они уходили в воду. И на мгновенье показалось флаг-офицеру, что все это происходит на странном, неживом, как бы внечувственном экране. И эти крейсера, точно нарисованные на далекой декорации, и вся эта движущаяся панорама, в центре которой стонут и умирают люди.

Тральщики вытянулись в длинную колонну, направляясь в шхеры.

Подошел «Прочный».

– Всех подобрали? – спросил начальник дивизиона в рупор.

– Поднял семнадцать человек, – ответил голос «Прочного». – Погиб лейтенант Князев и с ним двенадцать человек команды.

Бой у Эстергарна

Первая бригада крейсеров: «Адмирал Макаров», «Баян», «Олег» и «Богатырь» – уже два месяца стоит на стратегическом рейде Люм у выхода в Балтийское море, чтобы в случае проникновения неприятеля в Финский залив отрезать его с тыла.

Время тянется томительно скучно.

Отцвели ландыши и незабудки, своею скромной красотою так оживлявшие суровую финляндскую природу. Кругом – гранитные мшистые острова, поросшие сосной. Безлюдье. Лишь редкие рыбачьи хижины среди диких скал и мрежи на пустынном берегу.

Сегодня, 17-го июня, что-то важное творится в отрезанных от судовой жизни командирских кабинетах. Командиры только что вернулись от начальника бригады и немедленно же пригласили к себе старших офицеров и старших специалистов. Прочие офицеры с терпеливым любопытством ждут в кают-компании.

За круглым столиком ведут нескончаемую игру в трик-трак. Под аккомпанемент пианино шумно распевают «Типерери».

Игумен Вассиан мирно дремлет в кресле после сытного обеда, распустив веером седую бороду на полном животе.

Около него двое шахматистов в трудные моменты с пафосом декламируют морскую поэму о Сидонии Медине и о сватовстве Филиппа: