Баллады снова солгут - [18]

Безопасность превыше всего, чтоб её.

Я порылась в карманах своих штанов из мешковины и выудила оттуда несколько тусклых медяков, убеждаясь, что мне есть чем расплачиваться в том случае, если мне предъявят счёт за порчу имущества.

Ну, и за завтрак заплатить.

Половицы скрипели под моими тяжёлыми сапогами; коридор второго этажа больше напоминал чердак, коим, по сути, и являлся — в нём едва ли смогли бы уместиться двое мужчин в ряд. Я споткнулась о поднявшуюся доску, схватилась за стену. На ней остался отпечаток, а моя ладонь почернела. Вдобавок из окошка потянуло навозом. Ох, мне б сейчас ещё похмелье, чтоб совсем с обстановкой слиться, и ладно будет.

В общем зале постоялого двора было немного посетителей: тут сейчас находились либо те, кого не потчевали завтраком дома, либо те, кого после вчерашних попоек некому было дотащить до избы.

Святоша, однако, был здесь; торчал на нашем с ним обычном месте, невдалеке от входа. Над ним плыл сизый дым, улетая в свежеразбитое кем-то окошко. Он сосредоточенно грыз свою видавшую виды трубку.

Окончательно миновав лестницу, я с удивлением поняла, что он не один, и даже не с женщиной. Против него сидел человек, одетый, как я могла видеть, по-дорожному. Лицо оставалось в тени из-за широкополой шляпы, но мне были хорошо видны длинные белокурые волосы, спускавшиеся на довольно-таки широкие плечи и серый плащ. Перед человеком стояла кружка, но он к ней не прикасался. Они со Святошей о чём-то говорили, но разобрать не получалось.

Когда человек качнул головой, я увидела на шляпе (подумать только!) фазанье перо. Надо же, какой щёголь. Святоша ответил своему необычному собеседнику; я увидела, как он недобро усмехается краем рта. Затем он поднял голову, оглядел зал и, увидев меня, приветственно махнул мне рукой.

— Утро доброе, Белка, — поздоровался он со мной, когда я подошла.

— И тебе того же, — довольно сумрачно ответила я.

— А вот и моя напарница, Басх, — обратился Святоша к белокурому щёголю.

Тот встал и снял шляпу, чем привёл меня в совершенное недоумение.

У него было правильное лицо с чертами, словно выточенными резцом искуснейшего скульптора. Лёгкие пряди волос разметались, открывая уши. Мрак побери! Вот так и должны выглядеть наироу. Ему бы уши чуть покрупней, и всё — не отличить от чистокровного эльфа. Высокий лоб, бесстрастный разлёт бровей, вежливая улыбка, в которую его губы складывались сами собой. Под глазами залегли тени — он явно долго не спал; сами глаза…

Кто не видел чистой воды изумрудов, вряд ли сможет себе вообразить их цвет; тёмный лёд северного моря в сумерках? Если по белокаменному лицу Басха невозможно было прочесть ничего, то глаза это с лихвой возмещали.

Я протянула ему руку для пожатия, но он принял её не так, как я ожидала. Гибкие пальцы тронули мою ладонь, повернули её тыльной стороной вверх; затем Басх склонился, легко касаясь её губами.

Как прелестно! Такая изысканная вежливость не входит в правила тех мужчин, с которыми мне обычно приходится иметь дело. А Святоше бы стоило подобрать челюсть: местные карманники тащат все, что плохо лежит.

— Басх Дэ-Рэйн. Рад познакомиться с вами, сударыня, — сказал Басх, выпрямляясь. Глубокий звучный голос; возможно, он странствующий певец? Это многое объяснило бы, в том числе и перо на шляпе. Оно почему-то действовало на меня, как кисточка тяжёлой занавеси действует на кошку.

— Взаимно, — я постаралась вспомнить все, что когда-либо знала о хороших манерах. — Вы — странный гость в этих местах. Вы издалека?

— Ваша правда, сударыня, — Басх кивнул, и его взгляд показался мне испытующим.

Сударыня. На миг я словно бы увидела всю сцену со стороны, и мне стало одновременно смешно и стыдно за заляпанные штаны и нечищеные сапоги, на которых слой засохшей осенней грязи уже едва ли не спорил толщиной с кожей, из которой они были сделаны.

Да закрой уже рот, Святоша! В конце концов, учеников Арэль Фир натаскивают не только на огненные шары. Мы должны были быть сливками общества, в конце концов.

Обмен приветствиями между двумя воспитанными людьми завершился, и мы сели.

— Я полагаю, — начал Басх, обращаясь к Святоше, — если это ваша напарница, то её мнение…

— Ясное дело, — мрачно отозвался Святоша. Басх явно внушал ему неприязнь, но он старательно её скрывал. Пока что. — Видишь ли, Белка, сударь нуждается в наших, эээ… услугах.

— Каких из?

— Ему нужны люди, которые хорошо знают предгорья и восточный отрог пиков Итерскау, — мой напарник усмехнулся. — Господин хочет миновать их, не утонув в болоте и не нарвавшись на гоблинов.

Краем глаза я не забывала наблюдать за невозмутимым Басхом. Уж больно несхожая с нашими обычными клиентами птица. Этакой голубь — белый, мохноногий, ручной, залетевший на крышу, полную ворон. Семихолмовье уже само по себе — та ещё глухомань: пограничная территория Сандермау и Хаэйльских Равнин, через эту деревню такое количество контрабандных путей проходит, что этот клубок даже Хаэльской Инквизиции не распутать. А тут ещё и восточный Итерскау! Это ж такие места гиблые, что только держись. Не вязалось все это с Басхом, вот не вязалось. На лице — лишь вежливый интерес пополам с ожиданием. Выдержка, вроде, присутствует. Хотя кто его знает, может, он просто не понимает, куда попал. Хочешь — не хочешь, а пояснить придётся.