Баллада о Любви - [35]

          Петляю, вихляю,

          И ваньку валяю,

          И небо копчу.

          Но пса охраняю,

          Сам вою, сам лаю —

          О чем пожелаю,

          Когда захочу.

          Нет, не постарею —

          Пойду к палачу, —

          Пусть вздернет скорее,

          А я приплачу.

Бывают дни, когда я голову в такое пекло всуну,

Что и судьба попятится, испуганна, бледна, —

Я как-то влил стакан вина для храбрости в Фортуну —

С тех пор ни дня без стакана, еще ворчит она:

          Закуски — ни корки!

          Мол, я бы в Нью-Йорке

          Ходила бы в норке,

          Носила б парчу!..

          Я ноги — в опорки,

          Судьбу — на закорки, —

          И в гору и с горки

          Пьянчугу влачу.

          Когда постарею,

          Пойду к палачу, —

          Пусть вздернет на рею,

          А я заплачу.

Однажды пере-перелил Судьбе я ненароком —

Пошла, родимая, вразнос и изменила лик, —

Хамила, безобразила и обернулась Роком, —

И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык.

          Мне тяжко под нею,

          Гляди — я синею,

          Уже сатанею,

          Кричу на бегу:

          «Не надо за шею!

          Не надо за шею!

          Не над за шею, —

          Я петь не смогу!»

          Судьбу, коль сумею,

          Снесу к палачу —

          Пусть вздернет на рею,

          А я заплачу!

1976

Шторм

Мы говорим не «штормы», а «шторма» —

Слова выходят коротки и смачны:

«Ветра» — не «ветры» — сводят нас с ума,

Из палуб выкорчевывая мачты.

Мы на приметы наложили вето —

Мы чтим чутье компасов и носов.

Упругие тугие мышцы ветра

Натягивают кожу парусов.

На чаше звездных — подлинных — Весов

Седой Нептун судьбу решает нашу,

И стая псов, голодных Гончих псов,

Надсадно воя, гонит нас на Чашу.

Мы — призрак легендарного корвета,

Качаемся в созвездии Весов.

И словно заострились струи ветра —

И вспарывают кожу парусов.

По курсу — тень другого корабля,

Он шел — и в штормы хода не снижая.

Глядите — вон болтается петля

На рее, по повешенным скучая!

С ним Провиденье поступило круто:

Лишь вечный штиль — и прерван ход часов, —

Попутный ветер словно бес попутал —

Он больше не находит парусов.

Нам кажется, мы слышим чей-то зов —

Таинственные четкие сигналы…

Не жажда славы, гонок и призов

Бросает нас на гребни и на скалы.

Изведать то, чего не ведал сроду, —

Глазами, ртом и кожей пить простор!..

Кто в океане видит только воду —

Тот на земле не замечает гор.

Пой, ураган, нам злые песни в уши,

Под череп проникай и в мысли лезь,

Лей звездный дождь, вселяя в наши души

Землей и морем вечную болезнь!

1976

Гимн морю и горам

Заказана погода нам Удачею самой,

Довольно футов нам под киль обещано,

И небо поделилось с океаном синевой —

Две синевы у горизонта скрещены.

Не правда ли, морской хмельной невиданный простор

Сродни горам в безумье, буйстве, кротости:

Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,

И впадины меж ними — словно пропасти!

          Служение стихиям не терпит суеты,

          К двум полюсам ведет меридиан.

          Благословенны вечные хребты,

          Благословен Великий океан.

Нам сам Великий случай — брат, Везение — сестра,

Хотя — на всякий случай — мы встревожены.

На суше пожелали нам ни пуха ни пера,

Созвездья к нам прекрасно расположены.

Мы все — впередсмотрящие, все начали с азов,

И если у кого-то невезение —

Меняем курс, идем на SOS, как там, в горах, — на зов,

На помощь, прерывая восхождение.

          Служение стихиям не терпит суеты,

          К двум полюсам ведет меридиан.

          Благословенны вечные хребты,

          Благословен Великий океан.

Потери подсчитаем мы, когда пройдет гроза, —

Не сединой, а солью убеленные, —

Скупая океанская огромная слеза

Умоет наши лица просветленные…

Взята вершина — клотики вонзились в небеса!

С небес на землю — только на мгновение:

Едва закончив рейс, мы поднимаем паруса —

И снова начинаем восхождение.

          Служение стихиям не терпит суеты,

          К двум полюсам ведет меридиан.

          Благословенны вечные хребты,

          Благословен Великий океан.

1976

Про глупцов

Этот шум — не начало конца,

Не повторная гибель Помпеи —

Спор вели три великих глупца:

Кто из них, из великих, глупее.

Первый выл: «Я физически глуп, —

Руки вздел, словно вылез на клирос. —

У меня даже мудрости зуб,

Невзирая на возраст, не вырос!»

Но не приняли это в расчет —

Даже умному эдак негоже:

«Ах, подумаешь, зуб не растет!

Так другое растет — ну и что же?..»

К синяку прижимая пятак,

Встрял второй: «Полно вам, загалдели!

Я — способен все видеть не так,

Как оно существует на деле!»

«Эх, нашел чем хвалиться, простак, —

Недостатком всего поколенья!..

И к тому же все видеть не так —

Доказательство слабого зренья!»

Третий был непреклонен и груб,

Рвал лицо на себе, лез из платья:

«Я — единственный подлинно глуп, —

Ни про что не имею понятья».

Долго спорили — дни, месяца, —

Но у всех аргументы убоги…

И пошли три великих глупца

Глупым шагом по глупой дороге.

Вот и берег — дороге конец.

Откатив на обочину бочку,

В ней сидел величайший мудрец —

Мудрецам хорошо в одиночку.

Молвил он подступившим к нему:

Дескать, знаю — зачем, кто такие, —

Одного только я не пойму —

Для чего это вам, дорогие?

Или, может, вам нечего есть,

Или — мало друг дружку побили?