Балкон для Джульетты - [78]
С е м е н С е м е н о в и ч. Я имею право на свое место под солнцем! Я всегда требую его и всегда его получаю. Подумайте: перед вами стоит не ординарная, а, так сказать, «марочная» личность. Не проходите мимо!
Л а р и с а. Мимо, кандидат наук, мимо.
С е м е н С е м е н о в и ч. Хорошо, к этому вопросу я еще вернусь.
Лариса и Семен Семенович расходятся. Появляется Б е л о г л а з о в, он с коляской, в которой поверх мусора лежит старая гитара.
Б е л о г л а з о в. Перекур, работничек. Гитару вот выбросили, не нужна стала семиструнная. (Берет ее в руки, проводит по струнам.) Еще звучит. (Настраивает.)
Из дому вышла И р и н а. Заметила отца, остановилась, наблюдает за ним. Белоглазов запел под гитару. Ирина подходит ближе, села рядом с ним.
И р и н а. Спой еще, папка.
Б е л о г л а з о в. Талантом не вышел.
И р и н а. А ты душой.
Б е л о г л а з о в. В университет заявление подала?
И р и н а. Подала.
Б е л о г л а з о в. Значит, геологом решила стать?
И р и н а. Геологом.
Б е л о г л а з о в. Да, геологу без песни нельзя, песня для него — что хлеб.
Отец и дочь тихо поют под гитару. Появляется К с е н и я, какое-то время молча слушает.
И р и н а. Мама пришла.
Б е л о г л а з о в. Ты чего это, Ксюша, в сторонке стоишь?
К с е н и я. Потревожить боюсь: вспугнешь, и все исчезнет. С непривычки человек и собственного счастья боится.
Б е л о г л а з о в. Недодано тебе, Ксюша, многое недодано. А что отпущено было — я, дурак, сгубил.
К с е н и я. Много ли жене да матери надо — слово ласковое, чтобы мир в семье был и уважали друг друга.
Б е л о г л а з о в. Ты что это, дочка?
И р и н а. Так, в горле что-то першит.
Б е л о г л а з о в. Значит, песня просится.
Запели все трое и под песню же уходят.
За ними с любопытством наблюдают появившиеся жильцы.
Л а р и с а. С чего бы это они распелись?
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Скажите, какая трогательная консолидация.
С е м е н С е м е н о в и ч. Всех людей, понимаешь, взбаламутил, а сам в пляс ударился?
К у к у ш о н о к. Вот помяните мое слово: свинью подложить нам задумал!
С у м н и т е л ь н ы й. Нет, недаром я сон вещий видел. Крепись, граждане!
Л а р и с а. Какой еще сон?
С у м н и т е л ь н ы й. Будто мы все голыми во двор вышли и стали кувыркаться через голову.
Л а р и с а. Что, и я?
С у м н и т е л ь н ы й. А вот вы вроде бы в купальнике были.
Л а р и с а. При парадной морской форме, а охальник.
С е м е н С е м е н о в и ч. Сон в руку.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. И вы, кандидат наук, в мистику ударились?
С е м е н С е м е н о в и ч. От таких соседей в здравом уме на стену полезешь!
Г о л о с К а т е р и н ы. Федор Белоглазов! А кто работу заканчивать будет?
К у к у ш о н о к. Вот он — трубный глас! Семен Семенович, в бутылке что-нибудь осталось? Налейте.
С у м н и т е л ь н ы й. Развезет тебя с такими нервами.
К у к у ш о н о к. А я, может, раздвоиться хочу, на самого себя со стороны посмотреть!
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Плесни и мне, кандидат.
С е м е н С е м е н о в и ч раскрывает портфель, достает еще бутылку.
Распивают.
Л а р и с а. Без закуски? Кошмар какой-то…
С у м н и т е л ь н ы й. Ну и как — раздвоились?
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Я не ато́м, я человек — меня одним стаканом не расщепить.
С е м е н С е м е н о в и ч. Еще есть. (Достает.) Пей, не жалко.
С у м н и т е л ь н ы й. Натура у тебя, Семен Семенович, широкая. Только прижимист отчего? На днях вот соседка наша, Людочка, рожать раньше времени надумала, в больницу надо было срочно доставить, а ты такси, что для себя вызвал, пожалел.
С е м е н С е м е н о в и ч. Торопился очень, работа ответственная.
К у к у ш о н о к. А сами чего не пьете?
С е м е н С е м е н о в и ч. Я свою норму знаю. Здоровье дороже.
С у м н и т е л ь н ы й (Кукушонку). А ты хлещи, у тебя здоровье — вещь бросовая.
С е м е н С е м е н о в и ч. Да, себя берегу! А для чего я все нажил: ковры, дачу, чашу полную в доме — наследникам оставлять? Фигу с маслом! Пей еще, циркач, за мое здоровье.
С у м н и т е л ь н ы й. Вот гляжу я на тебя, Семен Семенович, и думаю: что в тебе страшнее — страсть побольше урвать, нахапать или злость, чтобы другой лучше тебя не жил?
С е м е н С е м е н о в и ч. Мое пьешь, меня же и бьешь? Откисни, старик.
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Споемте лучше, авось на душе помягчает.
Затянули нестройным хором:
К у к у ш о н о к. Семен Семенович, а вот теперь вы у меня в двух лицах: один — кандидат наук, другой — с банным веником.
С е м е н С е м е н о в и ч. Не болтай. На себя взгляни лучше.
К у к у ш о н о к. И взгляну. И пусть каждый из нас сам на себя взглянет, так сказать, нырнет себе в душу! А с чем вынырнет? Об этом только один человек знает — летописец Федор!
Л а р и с а. А что он обо мне знать может? Если я сама себе ни в чем никогда не признаюсь!
К у к у ш о н о к. А я вот признаюсь, а там будь что будет!
С у м н и т е л ь н ы й. Разбередил ты мое любопытство, циркач, от нетерпения сгораю…
М а к с и м М а к с и м о в и ч. Перестаньте! Вторгаться в интимную жизнь человека можно только с санкции прокурора.
Сборник пьес драматурга Льва Митрофанова содержит произведения, отражающие жизнь наших современников. В пьесе «Где нас любят…» рассказывается о береговой службе полярного мореходства, о трудностях, с которыми нередко встречаются в Арктике советские моряки и преодоление которых требует решительности и мужества. «Суд матери» — пьеса о молодом солдате, поначалу не признающем воинской дисциплины, не желающем понимать важности военной службы, но в действительности представляющем собой человека необыкновенно чистого, душевно богатого, с сердцем, полным добра и сочувствия к людям, готового на самопожертвование ради спасения чужой жизни. В основу пьесы «С повинной…» положена проблема воспитания личности в нашем обществе.