Балкон для Джульетты - [32]
С о р о к и н. Пока ревизоры нюхают бумажную пыль, недостроенные коттеджи на всех участках должны быть поставлены на фундамент и полностью собраны. А готовые, заселенные дома ни одна ревизия крушить не станет. Адам Адамыч, днем и ночью сиди на шее у бригады сборщиков, пока не будет забит последний гвоздь!
Т и т о в. Третьи сутки не сплю!
С о р о к и н. На том свете отоспишься. Коньяка выпьешь? Для тонуса.
Т и т о в. Тут не тонус поднимать, а нервы завязывать в тугой узел пора.
С о р о к и н (разливая коньяк). Что так?
Т и т о в. Игорь Сергеевич меня беспокоит.
С о р о к и н. Озеров?
Т и т о в. Психически неуравновешенный тип, неврастеник.
С о р о к и н. Что ты предлагаешь?
Т и т о в. Стукнуть, чтоб мозги набекрень!
С о р о к и н. Умен, а не понимаешь: иногда простая угроза действует страшней, чем ее исполнение.
Т и т о в (не сразу). Есть одна мыслишка…
С о р о к и н. Изрекай, оракул.
Т и т о в. Вот если бы сделать так, чтобы Раиса Витальевна затащила архитектора Озерова к себе в дом, тогда бы с поличным его и ее…
С о р о к и н. Электронная у тебя голова, Адам Адамович! А ведь дело, судя по всему, к тому и идет, закусила удила наша лошадка.
Т и т о в (выглядывая). Озеров сюда идет.
С о р о к и н. На ловца и зверь бежит. Оставь-ка нас с ним наедине.
Т и т о в. Я у себя буду. (Уходит.)
Сорокин принимает деловой вид, углубляется в бумаги. Входит О з е р о в.
О з е р о в. Аркадий Павлович!..
С о р о к и н. Что с вами? Да на вас лица нет!
О з е р о в. Только что с объекта вернулся и узнаю: у нас ревизия работает!
С о р о к и н. Ревизия.
О з е р о в. Что же теперь будет?
С о р о к и н. А что должно быть?
О з е р о в. И вы так об этом спокойно?
С о р о к и н. Вам валерьяночки дать?
О з е р о в (вдруг). Отпустите меня, увольте с работы! Отпустите!
С о р о к и н. Вроде бы вы и разумный человек, Игорь Сергеевич, а ведете себя как мальчишка. Почему вы бросили объект?
О з е р о в. Я сам пойду к ревизорам!
С о р о к и н (резко). Запомни, архитектор, мне, как и тебе, допускать диалоги с собственной совестью небезопасно. Хорошенько это запомни.
О з е р о в. Прошу мне не тыкать!
С о р о к и н. Сядь! Мы с тобой накрепко повязаны, голубь ты мой сизокрылый.
О з е р о в. Значит, головой в прорубь?
С о р о к и н. А я еще пожить собираюсь. И тебе рекомендую. Молод ты, вся жизнь впереди. Кто тебя подобрал с улицы и спас от долгов? А от статьи Уголовного кодекса и верной тюрьмы — головушка-то моя до сих пор болит.
О з е р о в. Спасли…
С о р о к и н. Ну, Игорь Сергеевич, голова у тебя крепкая. Я за нее спокоен.
О з е р о в. Что же делать? Что же делать?
С о р о к и н. Во-первых, запомни: молчание во всех случаях безопаснее. Во-вторых, единственная опасность, которая нам угрожает, это…
О з е р о в. Какая опасность? Что?!
С о р о к и н. Не «что», а «кто».
О з е р о в. Кто же?
С о р о к и н. Раиса Витальевна Васина.
О з е р о в. Раиса Витальевна?
Пауза.
С о р о к и н. Уволить мне ее не удалось. Значит, нужно ее приручить.
О з е р о в. Приручить?
С о р о к и н. И это можете сделать только вы, Игорь Сергеевич.
О з е р о в. Я?!
С о р о к и н. Она же влюблена в вас. Да вы и сами это знаете лучше меня. А влюбленная женщина — или верный союзник, или заклятый враг.
О з е р о в. Что вы от меня хотите?
С о р о к и н. Я? Ничего. Просто будьте мужчиной, а какой мужчина без греха?
О з е р о в. Я люблю свою жену, у меня семья!
С о р о к и н. Вот во имя спасения вашей семьи вы и пойдете на это, Игорь Сергеевич.
О з е р о в. Нет.
С о р о к и н. А когда в вашем цехе закончится ревизия, я подпишу ваше заявление об увольнении по собственному желанию. Как видите, связывать вас с этой дамой навечно никто не собирается. Подумайте хорошенько. (Уходит.)
О з е р о в. Повешусь! Напишу письмо жене, попрощаюсь с девочками и повешусь. (Вырывает листок, что-то лихорадочно пишет.)
Входит Р а и с а. Озеров комкает листок.
Р а и с а. Игорь Сергеевич… Что вы там сочиняли? У вас такое отрешенное лицо. Докладную ревизору? Покаяние в органы ОБХСС? Вы слишком впечатлительны.
О з е р о в. Оставьте меня, наконец, в покое!
Р а и с а. Какие же вы все, нынешние мужчины… Хамы. А вот читаешь роман, какие были мужчины, рыцари, стрелялись из-за женщин на дуэли. Господи, какое было время!
О з е р о в. Что вы на меня уставились?
Р а и с а. Пытаюсь представить себя… вашей любовницей.
О з е р о в (поперхнувшись). Простите, вы когда-нибудь задумываетесь над своими выражениями, поступками?
Р а и с а. Задумываться над своими поступками? Зачем? Это значит терять уважение к себе.
О з е р о в. А знаете, вас можно возненавидеть. Или действительно… потерять от вас голову.
Р а и с а. Ненавидеть могут все, а вот любовь не терпит слабодушных.
О з е р о в. Я решительно боюсь вас.
Р а и с а. Да, любовь требует от женщины мужества. И самопожертвования. Самолюбием я уже пожертвовала, а мужества мне не занимать.
Раиса и Озеров стоят друг против друга.
О з е р о в. Раиса Витальевна, мне нужно посоветоваться с вами. Точнее, мне нужен союзник, нет — друг! У меня такое впечатление, что я лечу в пропасть.
Р а и с а. Считайте, что я ваш друг. Выкладывайте.
О з е р о в. Нет, не здесь. Этот разговор наедине.
Сборник пьес драматурга Льва Митрофанова содержит произведения, отражающие жизнь наших современников. В пьесе «Где нас любят…» рассказывается о береговой службе полярного мореходства, о трудностях, с которыми нередко встречаются в Арктике советские моряки и преодоление которых требует решительности и мужества. «Суд матери» — пьеса о молодом солдате, поначалу не признающем воинской дисциплины, не желающем понимать важности военной службы, но в действительности представляющем собой человека необыкновенно чистого, душевно богатого, с сердцем, полным добра и сочувствия к людям, готового на самопожертвование ради спасения чужой жизни. В основу пьесы «С повинной…» положена проблема воспитания личности в нашем обществе.