Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 2. Французский обиняк - [33]

Февраль 1981 года. Москва. Через два дня, вполне оправившийся и вновь вошедший в свою поверхностную жизнь, Вьюгин приехал на службу, получил последние вводные от начальника и двинулся на выставку, выполняя приказ руководства свыше провести необходимую работу с представителями высокотехнологической фирмы из Франции. Такие задания он получал и раньше, но крайне редко. В управлении знали о его потрясающей способности входить в контакт и развивать отношения. Блестящее знание культуры и истории Франции позволяло ему непринужденно в разговорах вставлять перлы великих авторов и мыслителей страны, которую он обожал, что и способствовало достижению целей, которые ставило руководство.

Марк пилил на своем «жигуленке» через всю Москву, не испытывая тех чувств, того подъема, которые он ощущал в себе раньше, два десятка лет назад, когда после Бауманки[90], какое-то время проработав на московском заводе счетно-аналитических машин им. В.Д. Калмыкова, попал в поле зрения кадровиков КГБ и получил приглашение работать во внешней разведке.

Начальнику Управления КГБ

при Совете Министров СССР по Московской обл.

тов. Светличному М.П.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Прошу направить меня на учебу в школу Комитета госбезопасности. Оказанное мне доверие оправдаю с честью.

9 июля 1959 г. Инженер завода САМ Вьюгин.

Окончил спецшколу № 101[91] и, как в совершенстве владеющий французским языком, да к тому же специалист по микроэлектронике, сразу был направлен в сферу научно-технической разведки, а через два года получил назначение ехать во Францию оперативником ПГУ КГБ под прикрытием торгово-экспортной фирмы СССР.

В Париже он быстро и легко устанавливал дружеские отношения с разными людьми, появились интересные для разведки связи, и его руководитель из резидентуры по линии «Х» подполковник Д.Г. Каштан была удовлетворена началом оперативной деятельности. Не хватало ему конечно же, и он это чувствовал, тисочков слесарных в общении с полезными французами, бельгийцами и редко немцами. Не получалось еще у него пока вставить в тиски кандидатуру на вербовку, да поднажать, подкрутить до хруста костей.

В свою очередь им начала интересоваться французская контрразведка как перспективным объектом. Вьюгин, попав в свободный мир, сразу же окунулся во все прелести мира развлечений и удовольствий, в своеобразный и ценимый всеми на Земле парижский шарм[92]. Конечно же, служба DST не могла пройти мимо такой возможности прибрать к рукам молодого шпиона. Это выяснилось фактически, когда он подкатил к Даниелю Фажону, работавшему директором отдела в маркетинговой группе концерна Thomson-CSF, с предложением передать для подробного изучения документацию некоторых видов продукции военного назначения.

Отношения с Даниелем у Вьюгина были особые, как он считал, амикашонские[93], что способствовало развитию оперативных действий, поэтому такое предложение поступило от него как дружеская, хотя и деликатная просьба. Вполне возможно, что он и получил бы секретные бумаги, если бы Фажон не был офицером DST, который и представил окончательный отчет по Вьюгину в свое ведомство. С этого момента началась всесторонняя разработка французской контрразведкой русского торгового представителя, и чем глубже шло изучение, тем больше они получали данных об истинной работе Вьюгина во Франции.

Пристальное внимание DST к оперативной деятельности Марка отразилось на активе молодого офицера научно-технической разведки. За пять лет он смог провести лишь одну малоперспективную вербовку мелкого служащего из отдела сбыта завода сельскохозяйственных машин. Французские контрразведчики ловко уводили у него из-под носа интересных для Москвы людей каждый раз, как только-только начинались с его стороны предвербовочные действия. В результате, несмотря на широкий круг знакомств, он остался практически только с Даниелем Фажоном, не предполагая, что к такому результату вела его французская госбезопасность.

В руководстве DST не было единодушного мнения о начале активных действий по вербовке Вьюгина, там никак не могли осмыслить и оценить итоговую цель мероприятий. Вербовка ради вербовки! Так поступать было недопустимо, а что делать дальше с этим молодым, еще мало чего знающим о структуре, о людях, не допущенным к высшим источникам информации? Работать на перспективу? К такому выводу медленно приходили под напористым Даниелем Фажоном, который уверенно доказывал такую необходимость и возможность руководителям контрразведки. И только к концу командировки Марка наконец была получена санкция директората DST на работу с русским.

Фажон не сомневался в успехе операции, предлагая считать ее успешной, даже если будет получено перспективное согласие русского шпиона. Не рассчитали французы свои действия со сроком командировки Вьюгина, однако акцию провели, и Марк почти попался, пройдя все этапы, но так и не поставив точку, вместо которой растянулось длинное многоточие.

Апрель 1970 года. Париж. Франция. Резидентура ПГУ КГБ. Руководитель линии «Х» в резидентуре подполковник Дора Георгиевна Каштан пригласила Вьюгина с отчетом о работе перед завершением пребывания его в ДЗК.