Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 2. Французский обиняк - [24]

— Вы можете на два, три часа задерживаться после работы, может, больше, если будут оперативные задания.

— Так, значит, я и швец, и жнец, и на дуде игрец! — с притворным раздражением начал было Марк, но начальник прервал его:

— Будете, будете! Сами подумайте, кто, если не вы! Этот молодняк, что ли?

Выполняя просьбу секретаря парткома, кадровики не вписали в картотеку учета по новой штатной должности Вьюгина добавление обязанностей и не оставили в деле запрос руководства о перемещении, как было положено. Теперь Вьюгину негласно вменялось ежедневно выводить сравнительно-качественные показатели деятельности научно-технической разведки по всему миру в суммирующие итоги, с победными цифрами, барабанной дробью достижений, которые звучали, как елей, на заседаниях Политбюро ЦК КПСС: «В результате активной работы сотрудников линии «Х»[70] ПГУ КГБ СССР в США с химическим концерном были достигнуты результаты по серийному выпуску защитной пленки нового поколения, которые позволили стране сэкономить 5 миллионов рублей народных денег и пять лет работы научных учреждений. Это позволило не допустить отставания от передовых стран Западного блока!»

Такие подсчеты велись и раньше, однако они тонули в потоке статистики. На заседаниях ВПК они были доступны только министерствам. Дальше это никуда не шло, а если где-то и звучало, то лишь общими словами, без уточнения, без деталировки, без победного тона.

Теперь неизвестно, по каким причинам, скорее всего от отчаяния, а может быть, для поднятия духа в инстанции решили озвучивать подробности деятельности научно-технической разведки. Всплывать такими грандиозно звучащими реляциями, да еще на политической вершине государства, где сосредоточилась реальная власть, такого еще не было. Подполковник Вьюгин готовил эти победные рапорты в лицах, действиях и цифрах, чтобы они были представлены в кремлевской вышине, озвучивались и надлежащим образом оформлялись. Теперь вместе с добычей руды, угля, нефти, газа постоянно присутствовала добыча плодов секретных научно-технических разработок чужих стран, словно речь шла о картошке, которую копали у себя в огороде.

Не обошлось, правда, без трений по кандидатуре в кабинете начальника ПГУ:

— А вот эти два момента в жизни кандидата на ключевое место? Подозревали его вербовку во Франции? Слава Богу, это оказалось ошибкой внешней контрразведки. Но вот дело в Канаде! Там же черным по белому записано, как он влез в вербовочные мероприятия, и что? Сняли с командировки и отправили домой! Почему рекомендуете? — просматривая дело Марка от корки до корки, генерал тыкал пальцем в несколько мест не совсем чистоплотной биографии кандидата. — Он же пьет или пил? Стяжатель или был стяжателем? Налево ходит или ходил? Можно ли такого да на такое дело ставить?

И тут же получил отповедь секретаря парткома, рьяно выполнявшего поставленную перед ним инстанцией задачу:

— То, что пьет, так это, как везде у нас, а кто не привозит из-за бугра технику и шмотки, чтобы выгадать себе на дачку с огородом, налево ходит, не беда, лишь бы не направо, по сто двадцать первой статье УК[71]. Вы идите и переберите всех, кто может владеть материалом! Лучше этого подпола никто не сможет.

Действительно, перерыли все, но больше никого не было с высоким техническим образованием, а у Вьюгина, и это глубокомысленно подчеркивалось, современное, микроэлектронное, да еще две командировки за кордон, да еще член партии, дважды избираемый в партбюро Управления «Т».

Эти аргументы проломили брешь в стене возникшего недоверия, хотя можно было заглянуть и подальше и увидеть побольше. Тем не менее кандидатуру Вьюгина «протащили», оставив длинную борозду неприятных вопросов, на которые давались неглубокие ответы. Правда, эти перетирания постарались тут же забыть, словно и не было ничего такого!

Решение вопроса происходило как раз в то время, когда Вьюгин находился в плановой командировке на выставке и знать не мог обо всех перипетиях и сложностях по утверждению своей кандидатуры.

— Так, я пошел! — сказал Марк совершенно другим тоном и небрежно бросил: — Задание по фирме выполню в чистом виде. Не беспокойтесь! — И закрыл за собой дверь кабинета.

Начальник отдела посмотрел на захлопнувшуюся дверь и сказал сам себе:

— Теперь не беспокоюсь, теперь я спокоен, как танк!

Февраль 1981 года. Москва. Черемушки. Вьюгин, настроение которого поднялось от невероятного предложения работать на Кремль и в предвкушении двух дней свободы, радостно, исполняя на губах песню «Солдаты в путь, в путь, в путь!»[72], погнал в винный отдел магазина на улице Горького[73], напротив отеля «Националь». Из загашника в портмоне достал заветную сторублевку и положил на блюдечко с отбитым краем в кассе. Две бутылки французского коньяка «Камю-Наполеон» стоили восемьдесят рублей.

— Силь ву пле, дэ бутей камю наполеон! — с театральной подачей заявил кассирше Марк, высоко вздернув подбородок.

— Коньяк, что ли? — кассирша с интересом оторвалась от своего прибора с кнопками и выдвижной кассой. — Француз?

— Ага! Может, буду еще! — ответил Вьюгин, удивившись, как легко вырвалась из подсознания его идея, что встревожило и слегка напугало. — Давай, голубушка, пробивай две бутылки по сорок деревянных!