Бал скелетов - [11]

– Он устроил обыски на факультете ментальной магии, – напомнила я, не слишком поверив в искренность дифирамбов, источаемых Норбергом в адрес Фарлея.

– У него были на это все основания, – сказал тот и печально усмехнулся. – Агата, не буду скрывать, та история пребольно ударила по моей репутации как ректора в первую очередь. Такие мерзкие дела творились буквально под моим носом, а я ничего не замечал! Поверьте, я бы мог сделать так, чтобы общественность ничего об этом не узнала. И это не составило бы мне особого труда. Но я сам захотел, чтобы разбирательство шло максимально открыто и о нем узнало как можно больше народа. Потому что любое преступление должно быть раскрыто. И любой преступник, без разницы, знатный человек или нет, должен понести заслуженное наказание.

Я смущенно опустила глаза. Почудился в словах Норберга намек на мое прошлое, в котором тоже имелось немало тайн. Правда, Фарлей сказал, что мне больше не о чем переживать. Ульрих выжил и не собирается предъявлять мне никаких обвинений.

– Почему вы сказали, что очень интересно наблюдать за людьми, когда они ссорятся? – спросила я, пытаясь переменить тему разговора.

– Потому что такие моменты обнажают душу человека. – Норберг чуть пожал плечами, как будто удивленный, что надо давать объяснения. Выразительно посмотрел на Ричарда, который, раскрасневшийся от злости, что-то втолковывал матери, безмятежно прихлебывающей вино поочередно то из одного бокала, то из другого. Добавил: – Вот смотрите. Ричард Эшрин. Безусловно, очень достойный человек, на чью долю выпало множество в высшей степени неприятных испытаний. Любой другой на его месте давным-давно разорвал бы всяческие отношения с матерью, которая долгие годы мирилась с дикими выходками своего мужа. А он по-прежнему любит ее и пытается спасти. – Хмыкнул и жестокосердно завершил: – Правда, это бесполезно.

– Ричард собирался отвести мать к целителю, – пробормотала я, слегка покоробленная словами Норберга.

– Вы сами-то верите в то, что Аннабель Эшрин согласится на это? – Норберг покачал головой. – О нет. Она найдет тысячу и одну причину, чтобы этого не делать. Ей нравится эта жизнь. Нравится, что сын постоянно опекает ее. В конце концов, нравится смотреть на мир через бокал с вином.

Я промолчала. Кто я такая, чтобы спорить с прославленным менталистом, который видит все мысли человека? Но я все-таки надеюсь, что Норберг ошибается, и однажды Аннабель найдет в себе силы отказаться от алкоголя.

– Вы знаете, я люблю балы, – задумчиво проговорил Норберг и обвел зал взглядом.

– А я – нет, – буркнула я, выразительно передернув плечами. – Что в них хорошего?

– Ну разве вам не любопытно полюбоваться на высший свет Гроштера? – мягко возразил Норберг. – Поверьте, Агата, балы – это своего рода ярмарки тщеславия и лжи. Любовницы болтают с женами, словно лучшие подружки. Заклятые враги улыбаются и пьют за здоровье друг друга. Глупцы спорят о политике. А те, кого вот-вот ждет суд о банкротстве, сорят деньгами.

– Мерзость какая, – фыркнула я. – Теперь мне балы тем более не нравятся.

Норберг посмотрел на меня. На его губах играла какая-то странная улыбка.

И вообще, что он привязался ко мне? Ни за что не поверю, что я представляю для него хоть какой-то интерес.

– Я хочу сделать вам подарок, – вдруг проговорил он.

– Не надо, – испуганно попросила я и попятилась.

Да что ему от меня надо-то? Еще и одарить чем-то вздумал. Куда там Фарлей запропастился? Не видит, что ли, что мне нужна его помощь!

– Вы это оцените, – заверил меня Норберг и вдруг взял меня за руку.

Первым моим порывом было одернуть ее и все-таки рвануть бежать. Но я не успела этого сделать.

Навалило странное оцепенение. Я смотрела в фиалковые глаза Норберга и видела…

Нет, не свое отражение. Я видела ночную улицу, залитую тусклым светом магического фонаря. Видела, как по ней идет девушка в темном платье, рассыпая по мостовой звонкую дробь каблуков.

Она была мне знакома. И я приглушенно ахнула, когда поняла, что это Амия. Моя благодетельница, которая некогда спасла меня от участи бродяжки и помогла сделать новые документы.

Неожиданно я заметила, как от одной из стен отлепилась тень, которая бесшумно двинулась за Амией. Мужчина старательно держался подальше от фонарей, но отблеск одного из них на короткий миг осветил его лицо, и я ахнула вновь.

Это тот тип, с которым чуть раньше беседовал Норберг! Но что он здесь делает? Почему аристократ разгуливает по ночным улицам Гроштера?

Амия тем временем свернула в проход между двумя домами, где плескался особенно непроглядный мрак. И мужчина двинулся за ней. Теперь темнота окончательно скрыла от меня происходящее. Однако до слуха вдруг донесся жалобный вскрик и звуки ударов.

Норберг отпустил мою руку – и видение медленно растаяло. Я осознала, что по-прежнему сжимаю бокал вина, подняла его, от волнения едва не расплескав, – и выпила, не почувствовав вкуса, так понравившегося мне прежде.

– Но почему? – спросила, потрясенно глядя на спокойно улыбающегося мужчину.

– У каждого из нас есть вредные привычки. – Виер Норберг покачал головой. – Кто-то не знает меры в алкоголе. Кто-то увлечен азартными играми и готов душу на кон поставить. А кто-то крайне болезненно относится к любовным отказам. Тем более если сам принадлежит к знатному роду, а обидевшая его – простолюдинка. – Чуть слышно выдохнул, глядя на меня в упор: – Самое страшное наказание для красивой девушки – стать калекой, неспособной самостоятельно передвигаться.