Бал был бел - [9]
Шрифт
Интервал
Что с классиком меня роднило?
Я гимны звучные слагал
и, правя тяжкое кормило,
челна ветрило напрягал.
Но вихорь злой взревел в фиорде,
и мне, Господнему рабу,
ветрилой хрястнуло по морде,
потом кормилой по горбу…
1984
Памятник
Exegi monumentum
Здесь памятник стоял — превыше пирамиды,
но по нему прошла народная тропа.
Из праха чуть видны чугунные ланиты,
а метрах в двадцати — чугунная стопа.
Здесь памятник стоял — куда прочнее меди,
красуясь на манер известного столпа.
Но что же от меня останется в предмете,
когда по мне пройдёт народная тропа?
1992
Реализм
Проклятый быт, старания утроив,
мне сочинять мешает не впервые.
Не успеваю полюбить героев.
В итоге — падлы. Прямо как живые.
2002
Рифма
Видений дар и жар холодных числ —
невнятно всё, но вот в житейском гаме
два слова перекликнутся слогами —
и мир внезапно обретает смысл.
2003
«Возопишь, ударяя в грудь…»
Возопишь, ударяя в грудь,
или в рот наберёшь воды —
обязательно с кем-нибудь
ненароком сомкнёшь ряды.
И такого наговорят —
не докажешь ведь ни хрена…
У меня один только ряд.
И шеренга — тоже одна.
1995
Классики и современники
Какое счастье: при свече
творить во славу русской речи
и лечь на снег у Чёрной речки
при секунданте и враче!
Ни секунданта, ни врача —
убит каким-то нижним чином
по незначительным причинам,
а то и вовсе сгоряча…
1995
«Слова — достойны, речи — гладки…»
Слова — достойны, речи — гладки,
и всё не врубимся в одно:
что гений — это недостатки,
каких нам сроду не дано.
Дразня, круглятся, что орехи,
из безупречной шелухи
их гениальные огрехи
и гениальные грехи.
1997
Проза
Убить героя — значит пощадить.
Заметьте: чем талантливей прозаик,
тем он героя медленней пронзает
событьями, затем чтоб ощутить
в подробностях и боль его, и трепет.
Так вот: дышу надеждою простой,
что жизнь мою задумывал и лепит
не Достоевский. Даже не Толстой.
2000
«Да, вырождается москаль…»
Да, вырождается москаль:
утрачен стыд, барыш возжаждан.
И мне твердят: «Не зубоскаль,
но исправляй своих сограждан!»
Легко сказать! Грустят в пыли
Крылов, Державин… Если даже
они исправить не смогли —
то мне-то, грешному, куда же!
2000
«В соседней камере спроси…»
В соседней камере спроси
иль у ОМОНов:
писатель, скажут, на Руси —
один Лимонов.
У остальных и стиль, и прыть,
и морды глаже,
но как-то не за что закрыть —
не за слова же!
2002
«На округу пала изморозь…»
На округу пала изморозь,
в том числе — на груду мусора,
превратя в произведение
ювелирного искусства.
Постоял над ней, задумавшись,
член Союза литераторов —
и сложил четверостишие
о призвании поэта.
2004
«Перед книжною горой…»
Перед книжною горой
суетится покупатель —
и забавный показатель
выявляется порой:
чем трусливее герой —
тем отважнее читатель,
чем трусливее читатель —
тем отважнее герой.
2002
Из Книги перемен
«Мир — сотворён. Границы — отвердели…»
Мир — сотворён. Границы — отвердели.
Который раз по счёту сотворён?
И, верно, не на будущей неделе
очередной великий сдвиг времён.
И потому-то думается людям,
что неизменен будничный уклад.
И мы живём. И мы друг друга судим.
И кто-то прав. И кто-то виноват.
Сумеем ли за малое мгновенье
понять, что ни один из нас не прав,
когда Господь для нового творенья
смешает с глиной контуры держав?
1979
Прихожанин
Когда ты в достопамятное лето
бежал до храма полторы версты
и, отрясая пепел партбилета,
учился верно складывать персты,
представил я пришествие ислама,
когда, от пепла нового чумаз,
ты опрометью выскочишь из храма,
прикидывая, как творить намаз.
2004
«Встаёт освобождённое дерьмо…»
Встаёт освобождённое дерьмо
над Родиной моей девятым валом,
смывая монументы и дома.
Теперь уже, конечно, всё равно,
но чем, скажите, жизнь плоха была вам
в стране порабощенного дерьма?
1992
Вольнодумец
Ты за непрочными дверьми
отважно спрашивал: «А на фиг мы?»
Но, раз ни ссылки, ни анафемы, —
хотя бы водочки прими.
Эпоха нынче такова,
что за язвительные вольности
уже не шлют в глухие волости,
зато закусочка-то — а?
2004
«Сменили строй — как имя-отчество…»
Сменили строй — как имя-отчество,
а изменились ненамного:
тогда — обожествляли общество,
теперь — обобществляем Бога.
2002
Неудачник
Сорок лет я прожил сдуру
этаким манером:
собирай макулатуру
юным пионером,
на субботники вылазий
летом и зимою,
никаких внебрачных связей —
спи с одной женою.
«Ни единого прогула!»
«Всё преодолеем!»
Чтоб тебя перевернуло
вместе с мавзолеем!
1993
Защитник
Ты принимаешь новую присягу.
Невольный трепет жил.
Трёхцветному служи отныне стягу,
как красному служил.
Поверя в седовласого мессию
и в святость новых уз,
ты точно так же сбережёшь Россию,
как уберёг Союз.
1996
«Было чувство пустоты…»
Было чувство пустоты,
были разные мытарства,
но зато, казалось, ты
чем-то лучше государства.
А теперь твердишь одно,
пониманьем убиваем:
«Мы не хуже, чем оно,
обуваем, убиваем…»
2003
«Как вышибают клин?..»
Как вышибают клин? Путём иного клина.
А руку моют чем? Как правило, рукой.
Когда во всех полках исчезла дисциплина,
в святых церквах процвёл порядок — и какой!
Вы думаете, зря вощёные полы там?
Вы думаете, зря поются тропари?
Плох тот митрополит, что не был замполитом!
И плох тот замполит, что не митрополит!
1995
«Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет…»
Чёрт становится богом, а чёт превращается в нечет.
Говорили: «оазис», теперь говорят: «солончак».
Еще от автора Евгений Юрьевич Лукин
Рекомендуем почитать
