Баку 1501 - [25]
Молодая женщина проворно схватила с низенького столика серебряную пиалу, плеснула вслед мужу воды.
- Счастливой тебе дороги, легкого тебе пути, но, боже, как тяжек твой уход, о-о-о, - простонала она. Состояние безысходности длилось долго. Около часа Султаным-ханым пролежала ничком на постели, которая все еще сохраняла тепло любимого. Тяжелый, не до конца понятный ей самой страх тисками схватил сердце. Поднявшись, наконец, с постели, она подошла к окну, выложенному мелкими цветными стеклышками. Отсюда были хорошо видны зубчатые стены крепости с пробитыми в них бойницами. От крепостной стены тянулась прочь пыльная дорога, уводившая в неведомую даль, навстречу всевозможным страхам и опасностям того, кто называл ее Султаным. Она долго стояла, устремив тоскующий взгляд на дорогу, и только теперь вдруг по чувствовала, что осталась совершенно одна в этом чужом ей дворце. Странно, но чувство одиночества сейчас совсем не тяготило ее; оно как будто влило в нее новые силы и стойкость.
Ночью Султаным-ханым спала одна. Никто из придворных дам и служанок не пришел к ней, да и не мог прийти, потому что никто, кажется, так и не узнал об отсутствии уехавшего на заре Гази-бека. Никто - кроме слуги и наперсника Салеха.
10. ВОЙСКО ИДЕТ
Военачальник остановился. Армия двигалась четким строевым шагом. Впереди несли знамена, зеленые флаги с изображением человеческой руки на древке и прибитым под полумесяцем конским хвостом. Позади ехали запряженные сорока быками арбы с пушками, катапультами. Хотя воины прошли уже большой путь, но еще не устали. По приказу военачальника они встали сегодня с рассветом.
... Около полуночи гонец доставил приказ о наступлении. Не слезая с коня, вручил свиток прямо на пороге палатки и ускакал. Всю ночь грезил, томясь жаждой победы, юный вожак и, не выдержав, велел играть побудку задолго до появления первой утренней звезды. Он спешил раньше всех добраться до места боя, торопился сам и торопил войско. Теперь он внимательно оглядывал движущиеся навстречу ряды: воины держались бодро, молодцами, лица были еще свежи, но опытный глаз хотя и молодого, но уже закаленного в боях военачальника уловил признаки надвигающегося утомления. "Дорога предстоит долгая. Если сейчас выбьются из сил - не проявят в бою должной энергии. Надо что-то предпринять", - думал он.
Красный, точно пылающие угли, шар солнца едва поднялся над горизонтом. Лучи светила еще не слепили глаз и, приветствуя новый день, море расстелило навстречу ему сверкающую золотом дорожку. Вокруг заметно посветлело и, вглядываясь в запыленные лица невыспавшихся людей, военачальник вновь подумал о том, как тяжело будет им прямо из похода ринуться в бой. А бой предстоял трудный, кровопролитный: Бакинская крепость, зимняя резиденция Ширваншахов укреплена хорошо, взять ее будет нелегко... Наблюдая за войском, он вполуха слушал привычный ритм шагов, слившийся с лязгом копей, щитов, йеменских мечей, задумчиво глядел на мерно колышущиеся ряды - искал выход. А море сверкало, как золото, растопленное в медной пиале; оно так и манило к себе... Внезапно военачальник поднял руку, приказывая остановиться. Он, видимо, что-то придумал, нахмуренное лицо его просветлело:
- Остановите войско! Всех сотников и барабанщиков - ко мне!
Раздались голоса:
- Стойте! Остановитесь!
Барабанщик подошел к нему, встал поодаль, ожидая приказаний.
- Пусти в ход свой барабан! - повелел военачальник. - Как только я дам знак, начни бить в него и не останавливайся, пока не отсчитаешь тысячи пятьсот ударов! - Потом обернулся к сотникам. - Войску разрешается купаться до тех пор, пока звучит барабан. Это снимет с них усталость.
Как только прозвучал приказ, кызылбаши с радостными криками стали скидывать с себя тяжелые доспехи, оружие, одежду, И пяти минут не прошло, как все уже плескались в теплой воде. С берега, где кроме военачальника и барабанщика не осталось ни единого человека, доносился монотонный стук колотушки о барабан: один... два... три... Барабанщик старательно отсчитывал удары, а военачальник размышлял под этот размеренный стук: "Бакинская крепость, говорят, отлично укреплена. Кто знает, что принесет завтрашняя битва - победу ли, поражение?! Кто знает, кого из тех, кто так спокоен и весел сейчас, оставит она в живых к завтрашней вечерней молитве?! Возможно, для кого-то это купание станет последним омовением перед смертью... Пусть купаются. Пусть очистятся от пыли дорог, снимут усталость. Ведь и дня не отдыхали после взятии Мардакянской крепости, Ширваншахской дачи, сразу повел их дальше. Вот скоро прибудет Хюлафа-бек, да как начнет меня ругать... Да ладно, пусть ругает! Завтра, возможно, и я у него на глазах погибну за веру. Кто знает? И тогда он поверит в мою преданность, раскается в том, что ругал меня сегодня, мой славный военачальник!"
Так размышлял он под равномерный счет ударов... Но вот барабан замолк. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь голосами воинов, плещущихся в воде и забывших обо всем на свете. Но вот раздался призыв: "По ко-о-оням!" Освеженные, смывшие с себя пыль и грязь, кызылбашские кази торопливо одевались, вскакивали на коней. Не прошло и получаса, как выстроились четкие ряды кызылбашей, готовых следовать за своим молодым военачальником в бой за Бакинскую крепость.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот роман посвящен жизни и деятельности выдающегося азербайджанского поэта, демократа и просветителя XIX века Сеида Азима Ширвани. Поэт и время, поэт и народ, поэт и общество - вот те узловые моменты, которыми определяется проблематика романа. Говоря о судьбе поэта, А. Джафарзаде воспроизводит социальную и духовную жизнь эпохи, рисует картины народной жизни, показывает пробуждение народного самосознания, тягу простых людей к знаниям, к справедливости, к общению и дружбе с народами других стран.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.