Баклан Свекольный - [39]
– А известно ли тебе, Фёдор, что твой Вагнер был антисемитом? А ты ж, как я знаю…
– Известно, – не пожелал он слушать, что знает Примакова. – Я люблю его не за взгляды, а за гениальную музыку.
Допрос прервала ведущая вечера, объявившая в микрофон, что сейчас выступит какой-то гость из Германии. Фёдор и Ольга воспользовались моментом и отошли к фуршетному столу. Взяли по бокалу красного вина, и Оля предложила тост… за Вагнера. Фёдору идея понравилась и, пригубив чуток из бокала, он взялся пересказывать содержание оперы «Тристан и Изольда». Сменил тему, только когда заметил, что Ольга уже «не с ним»: её начинал пробирать хмель.
В нескольких шагах, с бокалом такого же красного вина, Лена Овчаренко бурила Федю ревнивым взглядом. Рядом с ней крутился Романченко, плёл какую-то ересь. Лена равнодушно кивала, но когда этот боров попытался обхватить её за талию, оттолкнула его руку и молча направилась прочь из актового зала, раз за разом поглядывая на Бакланова. Кусая от ревнивой досады губы и боясь расплакаться на людях, Лена ускорила шаг. На вечеринке больше никто её не видел.
Для охмурения Ольги в ход пошло всё. Федя мобилизовал обрывки сведений, почерпнутых из энциклопедий, книжек по искусству, даже театральных программок, доступно и кратко подающих самое суть шедевров драмы и комедии.
Фёдор всё больше завладевал Ольгиным вниманием, не забывая между делом добавлять ей вина в бокал. А когда та уж совсем затерялась в исторжениях Фединой эрудиции, начал понемножку подливать водку.
От внимания Ольги не ускользнуло внезапное повышение крепости вина, считавшегося полусладким. Фёдор заверил её, что «Каберне» должно быть именно таким: чем больше его пьёшь, тем оно кажется крепче. Ольга уже дошла до «нужной» кондиции, что помешало ей распознать этот вздор.
Федя предложил выйти на свежий воздух. При нём – пакет с двумя початыми бутылками: одна с вином, другая с водкой.
Попросил Ольгу не оставлять бокал и свой прихватил, а то, говорит, мало ли, вдруг родится тост.
– Да и можно ли не выпить за такую красивую даму? – убеждал её Фёдор.
В голосе Бакланова Ольга не уловила ни иронии, ни коварства. Время для неё потеряло счёт, а пространство – формы. Поблекла в памяти, а затем и вовсе улетучилась настоятельная просьба Дмитрия перезвонить, если задерживается.
В коридоре Фёдор подлил вина себе и Ольге для тоста «за красоту великого искусства». Пока Ольга, глядя Фёдору в глаза, вспоминала хоть что-то умное по теме, он долил ей в бокал водки. Ещё одна порция коктейля готова. Надо только не потерять темп и «реализовать» тост, для чего Фёдор подсказал Ольге начало изречения Станиславского о роли театра. Продолжения она не помнила, и Фёдор сам же довёл цитату до конца, после чего щедро похвалил даму за познания о царстве Мельпомены.
Выпили. Ольге подурнело, и Федя мастерски удержал её на ногах. И… О чудо! Дверь в лабораторию международных исследований оказалась приоткрытой, ключ торчал с внутренней стороны. Крепко держа Ольгу за талию, Фёдор втащил её в кабинет, предложив: «Давай тут посидим, отдышимся». Его спутница легко согласилась.
Обстановка лаборатории располагала не только к исследованиям, но и к приятному отдыху. О первом посетитель мог судить по стеллажам битком набитым новейшими книгами, журналами, в основном заграничными. В пользу второго уместными казались телевизор с видаком, кофейный аппарат, тостер и роскошный диван, обитый итальянской кожей. На него Фёдор и усадил Ольгу, потерявшую ощущение не только времени, но и реальности происходящего.
Следующий тост не понадобился, и свой бокал Фёдор поставил на ближайший стол, а Ольгин аккуратно перехватил, когда та едва его не уронила. Из сидячего положения Ольга упорно клонилась в лёжку. Сознание покидало её буквально на глазах.
Фёдор помог даме улечься, устроив её кверху спиной и коленями на пол. На остатках рассудка Ольга успела изречь нечленораздельное «ээ… ты ч-чё… чё… чё ты делаешь?…» – пока не отключилась.
Закрыв кабинет на ключ, Федя решил убедиться, что Ольга – полные «дрова». Медленно и осторожно задрал ей юбку на поясницу и погладил ляжку. Реакции – ноль.
«Ничего себе!» – от стрингов, тогда ещё диковинки, Фёдор пришёл в возбуждение на грани эротического трепета. Будто играя на щипковом инструменте, он потянул стринги за ту их часть, что врезается меж ягодиц. Отпустил. Шпок! И опять реакции – ноль.
«Кажется, можно приступать», – подумал Фёдор и двумя пальцами взялся за бегунок молнии на оттопырившихся джинсах.
– Ну что, Димуля, вот и сбылось твоё пожелание, – вслух произнёс Фёдор, держа двумя пальцами бегунок. Ему вспомнилось то самое «выпусти пар».
Воображение дорисовало картину: он среди папуасов совершает местный ритуал «выпускание пара». Так ему представилось прилюдное лишение невесты девственности. Она лежит на камышовом настиле обнажённая и соблазнительная, с похотливой улыбкой и призывным взглядом.
Папуасы становятся вкруг парочки, исполняя народный танец под звон бубна и гортанную песню. Смысл её Феде представился как «давай, возьми её, она твоя, выпусти в неё пар». Нельзя было это делать сразу. Нужно дослушать песню до конца, все три куплета. И только потом…
На момент аварии на Чернобыльской АЭС Евгений Орел жил в г. Припять и работал в городском финансовом отделе. «Чёрно-белый Чернобыль» написан на основе авторских впечатлений и находится на стыке документальной повести и публицистики, представляя собой отчасти срез общества середины 80-х годов прошлого столетия.Техническая сторона катастрофы в работе почти не затронута. Снабдив название повести скромным подзаголовком «Записки обывателя», автор фокусируется на психологических аспектах послеаварийного периода.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.