Бах - [20]

Некоторые баховеды допускают вероятность совместного музицирования Себастьяна и Анны Маргреты. Представим, как это могло случаться.

Девица не самой первой молодости — двадцать семь, а по некоторым источникам — тридцать один год. Для двадцатилетнего юноши это уже — глубокая старость. Твердой походкой она входила в гостиную. Дочери музыканта некогда учиться танцам и прочим изяществам — ведь помимо многочасовых ежедневных упражнений на клавесине нужно помогать матери по хозяйству. Зато инструмент звучит в ее руках не хуже, чем у иных мужчин. Она садится рядом с Себастьяном — совсем близко, чтобы играть в четыре руки, — и раскрывает ноты своего отца. В манере уверенной игры узнается отцовская школа, а когда Анна Маргрета сидит рядом — хорошо видны только руки, и они красивы. Да и сама девушка не так уж дурна. Себастьян, впрочем, не слишком понимает в женской красоте. Вот голос он бы оценил, но фройляйн Букстехуде почти всегда молчит, а говорит только односложно и полушепотом. В какой-то момент юноша, потрясенный величием звуковой картины, исходящей из-под девичьих пальцев, уже почти готов полюбить их обладательницу. Она чувствует возникшее расположение, ответный порыв охватывает ее. Решительно захлопнув отцовскую партитуру, девица открывает лирическую песню о любви и начинает петь… лучше бы она не делала этого. У нее есть вокальное мастерство, но тембр голоса! Он приводит Баха в бешенство, как фальшь нерадивых учеников. Еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить девице, он предлагает снова вернуться к игре в четыре руки, но задушевное общение разрушено, и даже величественные контрапункты Букстехуде уже не умиротворяют душу, как прежде.

Разумеется, не существует никаких доказательств подлинности этой сцены. Но ее можно вывести из свойств личности Баха. Не вызывает никаких сомнений: композитор воспринимал мир через звуки. Он не выносил музыкального несовершенства и, не задумываясь, шел на конфликт, если не мог найти способ улучшить звуковую картину. Здесь очень характерен уже упомянутый случай с хором и бездарным фаготистом. А также наличие красивых певческих голосов у обеих будущих жен Иоганна Себастьяна.

Но подведем итог самовольной отлучки. Некоторые исследователи считают, что Бах вовсе не сидел в Любеке безвылазно. Возможно, он успел сходить и в Люнебург — навестить глубоко почитаемого им Бёма. Бесспорно одно: органистом Мариенкирхе после Дитриха Букстехуде стал не Бах, а некий Шиффердеккер. Он и женился на дочери покойного. Себастьян же вернулся в Арнштадт, где его ожидала неприятнейшая встреча с консисторией.

Глава девятая. КОНФЛИКТ ЗВУКОВОГО И ВИДИМОГО

Консистория… Административно-церковное учреждение, контролирующее все и вся: успеваемость учеников в приходской школе, добропорядочность граждан, стиль музыки, исполняемой на богослужениях… Почти инквизиция, правда, сжигать народ члены консистории все же не имели права. Хотя инквизиторы тоже никого не сжигали, просто передавали светскому суду тех, кто, по их мнению, заслуживал костра.

Впрочем, представлять работников консистории бездушными чиновниками, ничего не понимающими в искусстве и только ждущими повод обидеть музыканта, было бы в корне неверным. В ряду имен секретарей этой организации в Арнштадте стоит имя Соломона Франка, чья духовная поэзия повлияла на Баха. Все-таки время, породившее Баха, отличалось от нашего. Чиновники, политики и монархи — все так или иначе могли читать музыкальные символы. Современный русский органист Александр Майкапар, анализируя «Музыкальное приношение» Баха, написанное на тему короля Фридриха II, подчеркивает глубокую осведомленность монарха в музыкальном искусстве: «…композитор и король обменялись своего рода любезностями: Фридрих II дал Баху тему в стиле композитора, последний же сымпровизировал ричеркар в стиле берлинской школы, к которой как композитор принадлежал сам король».

Тем не менее музыкальная «продвинутость» чинов консистории не означала их лояльности. Загулявшего работника они принялись допрашивать со всей строгостью.

Виноватым себя Бах вовсе не чувствовал. Он ведь нашел себе замену перед поездкой. Его двоюродный брат Иоганн Эрнст достойно провел все крупные праздники. А в Любек Себастьян ездил вовсе не развлекаться, а совершенствовать свой профессионализм. Начальство, однако, объяснения органиста-самовольщика не удовлетворили.

Протокол заседания консистории. — Арнштадт, 21.11.1706 г.

Допрашивается органист Новой церкви Бах относительно того, где он недавно пробыл так много времени и у кого на сие получил дозволение.

Он: Был в Любеке, с тем чтобы там узнать кое-что по части своего искусства, но предварительно испросил на то дозволение у господина суперинтендента.

Господин суперинтендент (И.Г. Олеариус): Он просил таковое только на 4 недели, отсутствовал же чуть ли не в 4 раза больше.

Он: Надеется, что тем временем тот, кого он здесь поставил [вместо себя], справлялся с игрой на органе настолько [хорошо], что по сему поводу не могло быть никаких нареканий.

Мы: Ставим ему на вид, что до сих пор он делал в хорале много странных вариаций, примешивал к оному много чуждых звуков, что приводило общину в смущение. В будущем, если он вздумает вставить какой-нибудь чужеродный тон, то пусть [как следует] выдерживает оный, а не перебрасывается слишком поспешно на что-нибудь другое, а тем более не следует, как он до сих пор имел обыкновение делать, играть перечащий тон.