Бах - [34]
Ностальгирует ли он порой по органу? Гениальность произведений Hausmusik состоит ещё и в том, что Баху удалось воссоздать настоящую полифонию при помощи солирующего инструмента, это в особенности чётко ощущается в произведениях для скрипки и виолончели. Помимо большой технической сложности этих произведений, зачастую написанных для современных Баху виртуозов вроде Пизенделя или Абеля, в них проявляется ещё и желание заставить звучать множество голосов. Если это могут делать орган или клавесин, почему не наделить этим даром скрипку или виолончель? Ибо внутренний разговор — необязательно сухой и одинокий монолог, это обитаемая земля. Верующий, естественно, увидит в этом диалог человека с Богом, как в тематике некоторых кантат. Но человек, далёкий от христианства, может найти здесь умиротворение и радость. Бах умеет создать этот момент передышки и свободы благодаря физической, плотской близости с инструментом. Долгое время даже утверждалось, что он изобрёл что-то вроде маленькой виолончели — viola pomposa. Красивая, но ничем не подтверждённая гипотеза, хотя композитор наверняка давал советы некоторым скрипичным мастерам…
Встреча с Маршаном закончилась жалким фиаско. К отчаянию биографов, с Генделем вышло не лучше. Оба композитора несколько раз словно играли друг с другом в прятки. Так, в 1719 году Гендель, направляясь в Дрезден, остановился в Галле, своём родном городе. Узнав эту новость, Иоганн Себастьян тотчас решил поехать в Галле, который хорошо знал, чтобы встретиться с ним. Но вот досада: когда он туда прибыл, Гендель уже уехал. Да и желал ли он встречи с концертмейстером из Кётена? Уже тогда знаменитый, путешествующий по Европе, прежде чем поселиться в Англии, он как будто не интересовался музыкантишкой из Тюрингии — слишком провинциальным, на его взгляд.
В 1729 году Гендель снова в Галле. Бах прислал ему приглашение через своего сына Вильгельма Фридемана, но автор «Мессии» не поедет в Лейпциг.
Конец мая 1720 года. Иоганн Себастьян рад, что вновь проведёт несколько недель в Карлсбаде с князем Леопольдом, хотя там его и ждёт напряжённый ритм работы.
В середине июля Леопольд со свитой вернулся в Кётен. Иоганн Себастьян выходит из кареты, но все вокруг смущённо молчат. В чём дело? Как рассказывает его сын в «Некрологе», лишь по возвращении домой Бах узнал ужасную новость о смерти Марии Барбары:
«После того как с этой своей супругою он прожил 13 лет в счастливом браке, в 1720 году в Кётене его постигло большое горе: вернувшись со своим князем из поездки в Карлсбад, он не застал её в живых, она была уже похоронена, — хотя, уезжая, он оставил её в полном здравии. О её болезни и смерти он узнал лишь на пороге своего дома».
Кто объявил Иоганну Себастьяну, что Мария Барбара, его нежная Мария Барбара, мертва и уже десять дней покоится в могиле? Фриделена? Не важно. Бах уничтожен. Стойкий музыкант пошатнулся от удара судьбы. Где тут радоваться, рассказывать о происшествиях в пути… Дети молча окружили своего отца, раскрылись объятия, брызнули слёзы. А Иоганн Себастьян, покинувший свою жену здоровой, даже не смог увидеться с ней перед смертью.
Несколько слов о Марии Барбаре, прежде чем и мы тоже покинем её. Она до последнего дня была окутана тайной, возможно, потому, что ни один писатель не отважился написать роман о её жизни, как Эстер Мейнел написал о второй жене Иоганна Себастьяна. В самом деле, никакой «Маленькой хроники жизни Марии Барбары Бах» не существует! Вначале, как мы помним, она была «посторонней девицей», которую Иоганн Себастьян привёл на хоры церкви Арнштадта; даже имя её не называется. Потом, после свадьбы, — доброй женой, преданной мужу, верной и любящей, поддерживающей Иоганна Себастьяна во время ссор с нанимателями, первой слушательницей многих его произведений. Она во всём служила ему опорой, но всегда оставалась в тени, о ней нет никаких биографических подробностей, способных подстегнуть воображение. Мария Барбара, от которой остался лишь контур, ушла, как и пришла — совершенно безвестной.
Хотя эпоха барокко, отмеченная пиетизмом, не возбраняет слёзы, это не значит, что нужно бесконечно сетовать или жаловаться на удары судьбы. Не стенать, не скорбеть чрезмерно — таково правило доброго лютеранина. Вера побуждает смиренно принимать удары судьбы, о чём поётся в арии, которую Бах перепишет позже:
В те скорбные дни мира в душе не было и солнце не блистало. Однако у него оставались дети — четверо детей, плоть от плоти Марии Барбары. Именно к ним обратится Бах, думая о будущем. И конечно, он неосознанно желал хотя бы немного залечить рану, нанесённую кончиной их матери. И передать им своё искусство, которое сам получил от старших членов своей семьи.
Здесь надо сказать хотя бы пару слов о Бахе-педагоге. Нам уже довелось составить об этом его качестве некоторое представление, и не в его пользу. С учениками из оркестрика в Арнштадте он не выказывал терпения, правда, некоторые из них не отличались прилежанием, а однажды даже швырнул свой парик в бесталанного органиста. Впоследствии же множество учеников будут гостями в его доме, в частности в Веймаре. «Голубятня» была открыта настежь для начинающих музыкантов, открывших длинный список учеников Баха: Шубарт (а не Шуберт, как пишет Карл Филипп Эмануэль в письме Форкелю), Кребс (его фамилия означает «рак», плавающий в «ручье» Баха, — лёгкая игра слов). Потом будут Фоглер, Гольдберг, Альтниколь, позже ставший его зятем, Агрикола, который впоследствии напишет «Некролог», Кирнбергер, Мютель, Фойгг. Всех их маэстро не только учил технике, но и поддерживал, и давал рекомендации в случае, если где-то открывалась вакансия. Но прежде чем поколения новоявленных пианистов начнут биться над «Двухголосными и трёхголосными инвенциями» или фугами из «Хорошо темперированного клавира», Бах стал учителем для своих детей. Его сын Карл Филипп Эмануэль вспоминает в «Опыте изложения подлинного искусства игры на клавире», изданном в 1753 году:
«Благодаря своим произведениям и своей карьере Диккенс стал важнейшим символом Лондона XIX века и викторианского общества в целом. Его задумчивая меланхоличность и яркий юмор отражали два мощных течения английского мироощущения, его энергичность и оптимизм воплощали прогресс той эпохи, а призывая к социальным реформам, он озвучивал все тенденции своего времени. Итак, начинайте свое знакомство с Чарльзом Диккенсом». (Питер Акройд) «Диккенс проделал путь от серьезных финансовых затруднений до значительного богатства, от заброшенности в детстве до всеобщего поклонения в зрелом возрасте, от сомнительных знакомств до приватной аудиенции у королевы Виктории.
На основе подлинного материала – воспоминаний бывшего узника нацистских концлагерей, а впоследствии крупного американского бизнесмена, нефтяного магната, филантропа и борца с антисемитизмом, хранителя памяти о Холокосте Зигберта Вильцига, диалогов с его родственниками, друзьями, коллегами и конкурентами, отрывков из его выступлений, а также документов из фондов Музея истории Холокоста писатель Джошуа Грин создал портрет сложного человека, для которого ценность жизни была в том, чтобы осуществлять неосуществимые мечты и побеждать непобедимых врагов.
Вячеслав Манучаров – заслуженный артист Российской Федерации, актер театра и кино, педагог, а также неизменный ведущий YouTube-шоу «Эмпатия Манучи». Книга Вячеслава – это его личная и откровенная история о себе, о программе «Эмпатия Манучи» и, конечно же, о ее героях – звездах отечественного кинотеатра и шоу-бизнеса. Книга, где каждый гость снимает маску публичности, открывая подробности своей истории человека, фигура которого стоит за успехом и признанием. В книге также вы найдете историю создания программы, секреты съемок и материалы, не вошедшие в эфир. На страницах вас ждет магия. Магия эмпатии Манучи. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Книга Г. Л. Кирдецова «У ворот Петрограда» освещает события 1919–1920 годов, развернувшиеся на берегах Финского залива в связи с походом генерала Н. Н. Юденича на Петроград, непосредственным участником и наблюдателем которых был ее автор. Основной задачей, которую Кирдецов ставил перед собой, – показать, почему «данная страница из истории Гражданской войны кончилась для противобольшевистского дела столь же печально, как и все то, что было совершено за это время на Юге, в Сибири и на Крайнем Севере».
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Большинство книг, статей и документальных фильмов, посвященных панку, рассказывают о его расцвете в 70-х годах – и мало кто рассказывает о его возрождении в 90-х. Иэн Уинвуд впервые подробно описывает изменения в музыкальной культуре того времени, отошедшей от гранжа к тому, что панки первого поколения называют пост-панком, нью-вейвом – вообще чем угодно, только не настоящей панк-музыкой. Под обложкой этой книги собраны свидетельства ключевых участников этого движения 90-х: Green Day, The Offspring, NOF X, Rancid, Bad Religion, Social Distortion и других групп.
В. К. Зворыкин (1889–1982) — человек удивительной судьбы, за океаном его называли «щедрым подарком России американскому континенту». Молодой русский инженер, бежавший из охваченной Гражданской войной России, первым в мире создал действующую установку электронного телевидения, но даже в «продвинутой» Америке почти никто в научном мире не верил в перспективность этого изобретения. В годы Второй мировой войны его разработки были использованы при создании приборов ночного видения, управляемых бомб с телевизионной наводкой, электронных микроскопов и многого другого.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения.
Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.