Багульник - [36]

Та сошла с нарты.

- Раскутайте немного, - попросила Ольга.

Как только орочка откинула с лица девочки край одеяла, на Ольгу пахнуло жаром.

- Достаточно, закройте, - сказала она и, подумав, позвала Евлампия Петровича, который о чем-то разговаривал с Максимом Копинкой. - Евлампий Петрович, нет ли тут поблизости охотничьего шалашика?

- Тут близко наш шалашик стоит, - отозвался Максим Копинка, указывая рукой в сторону распадка.

- Отлично, пошли!

Копинка быстро выбил ногой жердь, подпиравшую легкую берестяную дверь, и так сильно дернул ее, что сорвал с петель.

В темном, тесном шалаше с обледенелых стен пахнуло холодом.

- Так не годится, - сказала Ольга, - надо развести костер.

- Сейчас разведем, - сказал Копинка, - тут все есть.

Как это издавна принято у таежников, в углу шалаша была небольшая поленница мелко наколотых березовых дров, а на полочке в жестяной коробке из-под консервов - коробок спичек. Копинка взял несколько полешек, сложил их пирамидкой, подсунул под низ бересты и запалил. Вскоре костерок занялся, и через несколько минут стало так тепло, что со стен побежала вода.

- А нельзя ли подвинуть поближе к огню топчан? - попросила Ольга и, передав ребенка орочке, быстро скинула с себя полушубок и расстелила его на топчане.

- Положите на топчан девочку.

Достала из сумки белый халат, надела его поверх лыжного костюма. Копинки с замиранием сердца следили за каждым движением доктора.

Раскутав ребенка, Ольга увидела круглое синюшное личико, полиловевшие потрескавшиеся губы, большие испуганные глаза с красными воспаленными белками. Судорожно вздрагивая худеньким тельцем и раскинув руки, девочка задыхалась, ловила открытым ртом воздух, который, казалось, не попадал в легкие, с хрипом застревал в горле. Картина дифтеритного крупа была настолько ясна, что к Ольге сразу же пришло решение: нельзя ждать ни минуты, нужна срочная трахеотомия!

Ольга задумалась, решая, как лучше приступить к операции, которая, в общем-то, не представляла особой сложности, однако требовала опыта и сноровки. Одно дело - в условиях больницы, где соблюдены все правила асептики и где почти во всех случаях гарантирована защита от инфекции. И главное, рядом находится хирургическая сестра, которая заранее знает, что подать и что убрать; другое - здесь, в этом крохотном тесном шалашике из древесного корья с обледенелыми стенами, заброшенном в зимней тайге, около дымного костра...

Она подумала, не везти ли девочку в больницу, но тут же решительно отвергла эту мысль, понимая, что ждать нельзя, что малейшее промедление может стоить ребенку жизни.

Костер на земляном полу разгорался все ярче, но дыму в шалаше было столько, что не продохнуть. Низкие стены, покрытые толстым слоем льда, все больше оттаивали и оплывали. Запахло застоявшейся сыростью.

Перехватив грустный выжидательный взгляд орочки, Ольга ласково сказала:

- Выйдите, пожалуйста, из шалаша, я вас после позову...

Та послушно направилась к выходу.

- А нам, мамка, что делать? - спросил Евлампий Петрович.

- А вы с товарищем Копинкой зажгите по пучку хвороста и станьте по обе стороны топчана. Будете мне светить. Да не дымите, Евлампий Петрович, своей трубкой, тут и без вашего дыма хватает.

Как только она открыла стерильную коробку с хирургическими инструментами, Евлампий Петрович испуганно отстранился, чуть было не уронив пучок хвороста.

- Стоять спокойно! - прикрикнула на него Ольга. - Ведь в больнице служите!

Старик притих, поднял повыше свой факел и закрыл глаза.

Она достала из стерильной коробки скальпель, сделана горле разрез, вскрыла трахею, слегка расширила, перехватила зажимом кровеносные сосуди и ввела в отверстие металлическую трубку-канюлю.

Девочка вздрогнула, еще быстрее засучила ручками. Потом часто, прерывисто задышала, как бы захлебываясь воздухом, поступавшим через трубку. Ольге даже показалось, что у нее губы стали не такими синюшными, как прежде. Заметно ожили глаза. Главное теперь - получше закрепить трубку, чтобы она не двигалась, осталась в этом положении. Достав бинт, осторожно обмотала шею девочки, закрепляя трубку.

Только теперь Ольга заметила, что у нее слезятся глаза от дыма, и вытерла их рукавом халата. От напряжения слегка кружилась голова. Оставаться в шалаше больше нельзя было.

- А теперь поедем в больницу, - сказала она тихо, будто подумала вслух. - Можете выйти на воздух, подышать, - разрешила она своим помощникам, и Евлампий с Копинкой вышли с факелами, ткнули их в снег, погасив.

В это время вернулась в шалаш орочка. Когда она пошла к топчану, девочка потянулась к ней ручками. Мать хотела взять ее, но Ольга не разрешила.

- Не трогайте, я сама, ее нужно нести осторожно.

- Спасибо вам, доктор, что спасли нашу Маринку, - поблагодарила орочка, вытирая влажные от слез глаза.

- Ничего, в больнице мы ей введем сыворотку, и ваша Маринка быстро начнет поправляться.

Впереди, верхом на конях, ехали Евлампий с Копинкой. За ними на нарте - орочка и Ольга с ребенком на руках.

Пока ехали в Агур, в тайге стало еще темней. Деревья стояли в сизом морозном тумане. Над вершинами, как это обычно бывает перед рассветом, задувал ветер, сбрасывая хлопья сухого колючего снега.