Багульник - [14]

Он приложил ладонь к сердцу.

- Правда, и у меня оно, как тебе известно, не из железа. Хоть и принято говорить: "Врачу да исцелися сам!" - но вот никак не получается. Время свое берет!

- Знаю, Аркадий Осипович, - пролепетала Ольга, вспомнив, как однажды на дежурстве ему стало плохо и она впрыскивала камфару. Ей и сейчас показалось, что старик слишком волнуется, и мысленно стала ругать себя, что своими глупыми возражениями вывела его из прежнего бодрого состояния. - Простите, Аркадий Осипович, что я наговорила вам чепухи и заставила волноваться.

- Какой чепухи! - с прежней горячностью воскликнул он. - Очень даже хорошо, что мы поговорили. Считаю себя обязанным посоветовать, подсказать, а там уж твое личное дело - решать судьбу.

Он слегка обнял ее за плечи:

- На вызовы ты еще не выезжала?

- Нет, не выезжала, Аркадий Осипович.

- Не беда, если вдруг придется. У Александра Петровича, помню, был отличный каюр Евлампий Петрович.

- Он и сейчас служит у нас.

- Что ж, пойдем, познакомь меня с твоим инженером из Мая-Дату.

Они пришли к Полозову, когда Фрося наливала ему чай. Юрий немного смутился, отодвинул стакан, залез в кровать, закрылся одеялом. А Фрося, увидав Окунева, обрадовалась.

- Аркадий Осипович, приехали все-таки!

- Здравствуй, Фросечка, здравствуй, милая! - здороваясь с ней, ласково говорил Окунев. - Надеюсь, что ты так же хорошо помогаешь Ольге Игнатьевне, как в свое время Александру Петровичу?

- Помогаю, конечно!

Присаживаясь на кровать к Полозову, Окунев спросил:

- Как самочувствие, молодой человек?

Юрий не успел ответить, а доктор уже задал ему новый вопрос:

- Давно работаете в Мая-Дату?

- Скоро два года, доктор, - и прибавил: - после Ленинградской лесотехнической академии.

- Значит, земляки с Ольгой Игнатьевной?

- Видимо, так, - робко ответил Юрий. - Отрабатываем свою трехлетку.

Аркадий Осипович насторожился, вскинул голову, сбросил пенсне.

- Не люблю слова "отрабатываю"! - сказал он сурово и резко. Отрабатывают повинность. А мы здесь работаем, молодой человек.

Юрию стало стыдно, и он растерянно заморгал глазами.

- Через недельку можешь его выписать, - сказал Окунев, вставая.

Он подошел к шкафчику с медикаментами, перебрал пузырьки с лекарствами.

- Ну, милые мои, я поехал!

Фрося Ивановна проводила его, а Ольга на минуту задержалась около Полозова.

- Попало вам, молодой человек? - спросила она смеясь. - И мне тоже изрядно от него влетало!

- А вам за что?

- За то же самое!

Вместе с Фросей Ольга помогла старому доктору надеть длиннополую шубу, принесла из кладовки берестяной орочский кондюго с двумя банками варенья из шикши, три копченых кетовых балычка, завернутых в вощеную бумагу.

- А это зачем? - спросил Окунев. - Думаешь, мы без балыков живем?

- Таких у вас нет, Аркадий Осипович. Это балычки нашего Евлампия Петровича, он великий мастер готовить их.

До прихода поезда оставалось минут двадцать. Ольга, взяв кондюго, пошла проводить Окунева на станцию.

- Теперь уж не знаю, когда приеду к тебе, - сказал он. - Может, ты выкроишь денек-другой и к нам заглянешь? Лидия Федоровна будет очень рада.

- Постараюсь, Аркадий Осипович!

Только успели проводить Окунева, приехал из Мая-Дату на полуторке Николай Медведев. Когда он вбежал в больницу, тщательно выбритый, розовощекий, Ольга не сразу узнала его.

- Здравствуйте, доктор! - сказал он, протягивая руку.

- Николай Иванович?

- Собственной персоной!

- Ну вот, совсем юноша! - засмеялась Ольга. - И Клава разрешила?

- Я ей сказал, что доктор велел, - засмеялся он в ответ. - Как себя чувствует мой приятель?

- Уже курит! - сказала Ольга, все еще с интересом рассматривая Медведева.

- Раз курит, значит, здоров. Можно к нему?

- Проходите!

Друзья встретились тепло.

- Как, браток, жив-здоров? - спросил Медведев. - Скоро до дому?

- Как выпишут, так и домой, - ответил Юрий. - Давай рассказывай, что там у нас нового?

- Особенных новостей нет. В ближайшее время начнутся разработки на ясеневом участке. Получили наконец разрешение. Интересно, что хлопотали об этом не мы, леспромхозовцы, а руководство мебельного комбината. Наш Карп Поликарпович сделал вид, что вовсе не заинтересован рубить ясень. Когда из края запросили, он сперва сослался на то, что заповедные участки под контролем самого министерства. Но краю нужна мебель, и один участок все-таки отвели под разработки.

- А кого назначили туда инженером? - спросил Полозов.

- Тебя, Юрка. Так что не залеживайся здесь. Карп уже и приказ подмахнул.

- Я помню, ты все рвался на ясень.

- Желание было, но Клава запротестовала: "Ты и так дома никогда не бываешь, а уедешь на ясеневый, в самую глухоту, так до весны не выберешься оттуда. Я и так схожу тут с ума от скуки!" И все, знаешь, в этом роде.

Юрий обиженно произнес:

- Она, понятно, сказала еще: "Пускай назначат туда Полозова. Он холостой, неженатый, ему все равно, где быть". Верно ведь, говорила?

Николай рассмеялся:

- Черт, Юрка, как в воду смотришь! Точно так и говорила...

- Так ты передай своей Клавдии Васильевне, что Юрий Полозов собирается жениться!

- Ты это серьезно? - уставился на него Медведев.