Багряный холод - [33]

Спартанец попытался улыбнуться, но ему это не удалось. – И у тебя тоже, Агрона.

Линус на несколько секунд задержал взгляд на сыне, после чего снова повернулся к Никамедису.

– Мы не закончили. Не забывай о том, что я сказал. Ненавижу повторяться.

– Как я могу, когда такие жемчужины мудрости сыпятся из твоих уст? – ехидно ответил Никамедис.

В глазах Линуса промелькнул гнев, но Агрона держала его за руку, так что ему приходилось оставаться рядом с ней.

– Может ты и глава Протектората, но библиотеку возглавляю я, – припечатал Никамедис. – И думаю, тебе пора. Нам с Гвендолин нужно возвращаться к работе.

Линус напрягся, после чего повернулся на каблуках и зашагал в направлении выхода, обходя офисный комплекс. Агрона одарила каждого виноватой улыбкой. На секунду ее глаза задержались на мне, после чего она развернулась и поспешила вслед замужем.

– Скатертью дорожка, – пробормотал Никамедис, на его лице отчетливо отражался гнев. Он замер на несколько секунд, после чего перевел взгляд на меня.

– Мне нужно уйти, Гвендолин, есть кое-какие дела. Я вернусь вовремя, чтобы закрыть библиотеку. Сделай одолжение – попробуй ничего не испортить, пока меня не будет, пожалуйста?

Он не стал дожидаться ответа и сразу ушел в свой кабинет, с силой хлопнув за собой дверью, да так, что затряслись стекла. Схватив какие-то книги и что-то еще со стола, Никамедис покинул кабинет и вышел через дверь, ведущую к передней части библиотеки. Я осталась стоять с Логаном и, конечно же, Алексеем, который, как обычно, подкарауливал где-то позади.

– Что все это значит? – спросила я Логана.

Спартанец вздохнул. – Долгая история. Пойдём. Возьмём что-нибудь попить, и я тебе все расскажу.

Пока Логан ходил к тележке Рейвен и покупал нам холодную газировку, я осталась стоять между рядов. Спартанец вернулся с имбирным элем. И между тем сунул одну банку Алексею. К моему удивлению, тот газировку взял. Ну, конечно же, это ведь Логан, а не я, злая, злая девчонка-Жнец.

Логан взглянул на Алексея, который стоял молча, впрочем, как и во время всех разговоров и ссор.

– Алексей, не мог бы ты немного отойти, пожалуйста?

Алексей посмотрел на меня, после чего кивнул. Попивая свой лимонад и делая вид, что крайне увлечен разглядыванием двух мечей, лежащих в витрине, он отошёл от нас примерно на шесть метров. Или, возможно, они действительно его заинтересовали. По нему трудно было сказать.

Мы с Логаном уселись на пол, там же, где стояли, и попивали содовую, причем Логан быстро опустошил свою банку, я же лишь пригубила. Аппетит у меня стал еще хуже, чем когда-либо прежде. Через минуту спартанец смял пустую банку в кулаке и положил рядом на пол.

– Сожалею по поводу отца, – произнес он, наконец. – Как я уже говорил, они с Никамедисом не особо уживаются.

– Почему?

Логан вздохнул. – Из-за того, что произошло с моей сестрой и мамой. Отец был занят делами Протектората – сидел на какой-то важной встрече, на которую его вызвали в последнюю минуту. Никамедис обвиняет его, что того не было дома во время нападения. Он считает, что если бы отец был дома, мама и сестра до сих пор были бы живы, – Логан глубоко вздохнул. – А отец, в свою очередь, обвиняет меня в том, что я не защитил их от Жнецов, не вышел и не сразился с ними. Поэтому, когда мы встречаемся все вместе, они начинают спорить о каждой мелочи. В какой-то момент меня призывают в качестве судьи и заставляют выбрать одну из сторон. Потом отец объясняет, как сильно он во мне разочарован, и что я не использую весь свой спартанский потенциал, а заканчивается все тем, что я злюсь на него. Мы начинаем орать друг на друга. Счастливая семья, правда?

– Мне очень жаль, – с чувством произнесла я. – Мне так жаль, что тебе приходится проходить через это с отцом и Никамедисом. Они не должны втягивать тебя в свои споры. Но ведь и твой отец должен понимать, что ты ничего не мог сделать для спасения матери и сестры. Они пожертвовали своими жизнями ради твоей. К тому же, тебе было всего пять. Ты не смог бы вообще ничего сделать, чтобы остановить Жнецов.

В голове промелькнули образы. Вот мама Логана кричит ему, чтобы он бежал, в то время как она со старшей сестрой Логана выступают вперёд, готовые сразиться со Жнецами. Как Логан прячется в шкафу, сжимая в руке маленький меч, а воздух разрывают крики и возгласы. И наконец, Логан стоит над окровавленными телами мамы и сестры и плачет, потому что был не в силах защитить их, спасти. Я чувствовала каждую эмоцию, пережитую спартанцем в этот ужасный день, – весь его страх, гнев, стыд и ненависть к самому себе.

Спартанец считал себя трусом из-за того, что спрятался от Жнецов, как приказала ему мать. Это было тайной, которую он хранил в течение многих лет и поделился со мной лишь несколько недель назад. Логану, может, это и не понравится, но я понимала, что его действия в тот день сделали его тем человеком, которым он являлся сегодня – они заставили его стать лучшим воином академии.

Логан покачал головой. – По словам отца, настоящий спартанец стоял бы до конца, сражался независимо от того, ожидала ли его смерть или нет.

В течение многих месяцев Логан твердил, что я разлюблю его, как только узнаю правду, и его чувства по поводу произошедшего с его семьей стояли между нами. Конечно же, это было не правдой. Я не могла гордиться им сильнее, чем сейчас или любить еще сильнее. Но внезапно его опасения стали иметь смысл. Потому что все эти годы Линус заставлял Логана чувствовать и думать, что он должен был умереть в тот день, вместо того, чтобы радоваться, что сын был все ещё жив.