Багряные зори - [4]

«Инспектора» вывели на опушку леса. Там уже в канаве сидела жена капельмейстера с маленькими детьми, которые испуганно жались к матери. Под деревом с автоматами наизготовку стояли фашисты.

Володя присел за кустом.

Старший, с рыжими волосами и веснушками на руках, с засученными рукавами, уставил водяные глаза на «инспектора», расстегнул кобуру, вытащил парабеллум и угрожающе спрашивал, будто подтверждал:

— Коммунист?

«Инспектор» молчал, презрительно глядя палачу прямо в глаза.

К гитлеровцу подошел переводчик в гражданском, захлебываясь, сказал:

— Герр зондерфюрер, ер ист коммунист![4] — и ударил «инспектора» ногой в живот.

«Инспектор» охнул, схватился руками за живот… Потом выпрямился и бросил в лицо предателю:

— А ты, мерзавец, за сколько продал родную землю? За пачку сигарет? За кусок сала, который фашисты у наших детей отняли и тебе, как собаке, бросили?

Немец взвел парабеллум и, не целясь, трижды выстрелил в «инспектора».

Вскрикнула супруга капельмейстера, заплакали дети.

Переводчик кивнул в сторону женщины с детьми и сказал зондерфюреру:

— Муж у нее коммунист, капельмейстером работал в селе…

— Значит, все из одного теста, — брезгливо сплюнул зондерфюрер. — Уничтожить поганое племя!

Небритое лицо палача покрылось багровыми пятнами.

Женщина упала к ногам зондерфюрера, умоляла пожалеть детей.

Тот сапогом оттолкнул ее, вскинул пистолет и прицелился… Три коротких выстрела. Три мертвых тела.

Немцы молча пошли в село. Только пожелтевшая трава шелестела под их ногами.

В канаве, под колючей дикой грушей, навсегда остались лежать четыре трупа. Набежала тучка и тенью своей прикрыла их тела.

Из степи дул сухой ветер, перемешанный с горьким запахом полыни.

А Володя лежал под кустом и горько плакал.

СХОДКА

Не на шутку перепуганные крестьяне выходили на улицу и молча шли по направлению к колхозному двору.

Униженные, печальные, собирались они на сходку. «Что нас ждет, как будет дальше?» — думал сейчас каждый про себя. Мужчины дымили махоркой, и легкое облачко одиноко висело над толпой. Разговаривали крестьяне полушепотом, осторожно.

Со стороны конторы появилась группа людей. Сверкая стеклами пенсне, впереди важно шагал высокий худой немец в военной форме. Он то и дело покачивал сплюснутой головой на длинной, как у индюка, красной шее.

За ним, на почтительном расстоянии, шел белокурый молодой немец среднего роста, затем трое военных, а последним — местный, бывший лесник Божко.

Высокий, в очках, гитлеровец достал из кармана бумагу с текстом и принялся читать на украинском языке:

— «Жители села Ольшаницы! Немецкое военное командование поздравляет вас с освобождением! Желанный и долгожданный час наш пробил! Среди вас распространяются вражеская информация и провокационные слухи. Агенты большевистской пропаганды не дремлют. Много красных комиссаров, коммунистов и комсомольцев специально оставлены для подрывной деятельности. Я вам обещаю, что все они в конце концов будут разоблачены с помощью сверхточных, хорошо продуманных действий особо важных служб армии фюрера, которые имеют большой опыт работы. Вы в этом скоро сами убедитесь. Для вас остался один-единственный правильный путь — покориться великой Германии. Другого выхода нет… Немцы проливают кровь, а вы будете только работать на них. И мы имеем право требовать это от вас. Кто будет уклоняться от трудовой повинности, тот — дезертир, наш враг и потому заслуживает самой суровой кары. Вот почему сегодня каждый обязан спросить у себя: «Выполнил ли я перед историей свой долг?» Для вас первая обязанность — работа. Кто не умеет — научим! Мы установим новые законодательства. Для ведения такого порядка к вам назначается шеф — пан Кнейзель. — И он показал на белокурого молодого немца. — Кроме того, для строгого поддержания нового порядка, охраны железной дороги и борьбы с врагами остаются здесь в селе две роты мужественных и смелых солдат фюрера».

Володя выбрался вперед.

Закончив читать, гитлеровец отошел в сторону. Другой немец объявил:

— Слово имеет говорить наш друх, герр Бошко.

— Кто-кто? — волной прокатился гул.

Переводчик поднял голову, хрипловатым голосом бросил в толпу:

— Пан Крайсляндвирт сказали, что будет выступать Божко! — и, повернувшись к нему, подбодрил: — Смелее!

В соломенной шляпе, в праздничном шевиотовом костюме Божко с виду чем-то напоминал простого сельского учителя. Но уже первые слова насторожили людей.

— Господа! — начал Божко так, словно взял и бросил камень в толпу. — Великая Германия кровью лучших своих сынов завоевала вам желанное освобождение. Солдаты фюрера протянули вам руку дружбы и помощи…

— Протянут еще и ноги, — услышал Володя шепот деда Михаила и тут же протиснулся к нему поближе.

— Украина склоняет голову над свежими могилами своих освободителей — немецких солдат, — размахивая руками, продолжает Божко. — Германия и ее фюрер — вот залог нашей победы и справедливости, свободы и благоденствия. На восток идут стальные полки непобедимой немецкой армии, которая принесла вам волю и счастье. Поэтому помогайте кто чем может освободительной армии великого рейха…

Божко внимательно окинул толпу, помолчал и громко произнес: