Багрянка - [8]
– Он немного ревнует, – рассмеялся Тихон.
– Он действительно укусил бы меня?
– Если бы я повернулся спиной. Они как дети. Думают, будто им можно все, что угодно, если на них не смотрят.
– Я рада, что он не вцепился мне в ногу, – пробормотала я.
Мы двинулись вброд к узкому каменистому пляжику. Сосны склоняли со скал кроны, точно девчонки расчесывали волосы. Дикая лаванда облепила иззубренные скалы, как будто пытаясь скрыть их острые края, а перья папоротника взъерошивались на ветру, не крепче того, который вызывают крылья зимородка. Залив моря и уголок суши, смешивая соль и зелень, встретились в нежной отчужденности. Похоже было на то, как если бы мы проникли в одну из тех душистых стеклянных бутылей, которые выдувают финикийские ремесленники.
– Я наблюдал за тобой некоторое время, – признался Тихон. – Думал, ты меня так и не заметишь. И не смел подъехать ближе.
– Тебе вообще приближаться не следовало. Горго в ярости после вчерашнего. – Я подумала – а что, интересно, я расскажу ей о нашей сегодняшней поездке? Ведь мне полагалось нырять за губками.
– Но прошел целый день с тех пор, как я видел тебя в последний раз! – он говорил об этом так, словно прошел год.
И внезапно я вспомнила нечто, весьма меня смутившее. На мне не было никакой одежды. За все годы, что я ныряю, я никогда еще не испытывала смущения, хотя на меня часто пялились проплывавшие мимо рыбаки. А теперь застыдилась и почувствовала себя уязвимой.
– А ну-ка повернись спиной, – велела я, и поспешила прикрыться цветами и травами. И покраснела, когда вся эта растительность приняла вид хитона. Амазонка, вырядившаяся в розмарин вместо шкур!
– Вовсе не нужно было одеваться только из-за меня, – заметил он.
И я увидела, что его набедренник, перекрученный и сморщившийся в воде, едва ли можно назвать одеждой.
– Но цветы тебе к лицу. Куда больше, чем медвежья шкура. – И ловкими пальцами вставил в мои волосы жонкилию.
– Да, – криво ухмыльнулась я, стряхивая жонкилию наземь. – Волосы у меня были слишком коротки, чтобы удержать стебель. – Они рассыплются, чуть только я двинусь.
– Такова красота цветов. Мимолетна и преходяща.
Он хотел воздать цветам хвалу за их красоту или за то, что они явят, когда осыплются с меня? Как раз о таких двусмысленных замечаниях мужчин меня издавна предупреждали.
– Артемида носит медвежьи шкуры, – торжественно произнесла я.
– Когда Афродита явилась из пены морской, ветры облекли ее анемонами.
– Я служу Артемиде.
– Она не единственная богиня.
– Но она самая сильная.
– Если ты имеешь в виду телесную силу, ты, возможно, права. Не сомневаюсь, что у нее могучие икры, если учесть, сколько она охотится.
Я переменила тему.
– Ты так искусно ехал на гиппокампе. Я никогда не смогла бы на него сесть.
– Он много раз сбрасывал меня, пока я пытался его усмирить. Но теперь мы привыкли друг к другу.
– Ты хороший наездник, – сказала я с недоумением. – И вчера здорово дрался. Но в городе… Вы с братьями пробираетесь по улицам, словно прокаженные. Дали бы этим людишкам отпор. Ведь на самом деле они трусы. Показали бы им, как мы, что такое гордость.
– Гордость?! – вскричал он. – Мы – мирмидонцы!
– Ты хочешь сказать, у вас есть крылышки, усики, а кожа медного цвета?
– Да.
– И никто никогда не говорил вам, какие вы славные?
– Мать говорила. «Вы не такие, как все», – повторяла она. Но отличие может быть и плюмажем на воинском шлеме, и клеймом раба.
– Ну и…
– Пришли пираты. А после того, как они убрались, мы мало-помалу стали смотреть на себя глазами эгинцев. И стыдиться. Мы не боимся драки. Но боимся, что у нас нет права драться. Они живут в домах, а мы в подземных норах. У них кожа белая, а у нас медная.
– Но у вас есть крылья.
– Крылышки-невелички. У самой неуклюжей птицы и то лучше.
Возможно, подумала я, все-таки, в конце концов, есть прок ото всех этих женщин, жен и матерей, которые остаются дома, пока их мужчины ходят на войну. Воюют мужчины, но кто, если не женщины, заставляют их почувствовать, что они бились храбро и вернулись, словно цари? Мужчинам не нужны зеркала из серебра и бронзы. Но разве женщины для них не зеркала их доблести?
– Ну, – произнесла я, – тогда я тебе сейчас скажу. Вы вовсе не безобразны. Вы в своем роде даже красивы. Например, ваши волосы. Если бы я могла отпустить свои, я бы хотела, чтобы они стали, как у тебя. Как что-то лесное. Желтые полосы пчел. И при этом мягкие, как… – Я сбилась, ища слова. Амазонки – неважные ораторы. – Как пыльца на крыльях бабочки. А твое тело? Кожа, конечно, слишком мягкая, прости меня, если говорю, как девчонка, но цвет радует глаз. И под ней таятся мускулы. Как… Как омары под гладью залива!
Он странно на меня посмотрел, словно, взвешивая мои слова, пытался увидеть себя таким, каким его видела я.
– Когда я наблюдал, как ты собираешь губки, – сказал он, наконец, – я подумал кое о чем давнем-предавнем. Знаешь, что делала с губками моя мать? Она окунала их в мед и давала мне высасывать. Мы с братьями часто бывали голодны. Это было так хорошо, испытывать голод. Мы знали, что скоро нас накормят.
Я представила себе, как он был ребенком, и представила их царицу, его мать с длинными прозрачными крыльями, протягивающую ему напитанную медом губку. Затем мысленно увидела на ее месте себя. Опять женская дурь!
История героя троянской войны Энея, приплывшего в Вечный лес со своим сыном Асканием. Ему суждено повстречать здесь прекрасную дриаду Меллонию, прозванную Повелительницей Пчел. А его сыну, спустя время, суждено потерять отца, погибшего в бою, но найти брата – сына Энея и Меллонии…
Томас Барнет Сванн – американский писатель, чье творчество практически не известно российскому читателю. Прекрасный историк и этнограф, Сванн создал удивительный, неподражаемый мир, где обитают персонажи античных мифов. Писатель напомнил древние легенды новым содержанием и тем самым открыл перед читателем некую новую реальность, в которой каждый герой воспринимается старым, добрым приятелем, имя которого чуть-чуть подзабылось.
Томас Барнет Сванн – американский писатель, чье творчество практически не известно российскому читателю. Прекрасный историк и этнограф, Сванн создал удивительный, неподражаемый мир, где обитают персонажи античных мифов. Писатель напомнил древние легенды новым содержанием и тем самым открыл перед читателем некую новую реальность, в которой каждый герой воспринимается старым, добрым приятелем, имя которого чуть-чуть подзабылось.
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.