Багрянка - [4]

Вой одобрения пронесся по лагерю. С тех пор, как два года назад мы изгнали с острова кентавров, нам не доводилось вступать в настоящий бой. Конечно, мирмидонцы были трусы, и мы основательно превосходили их числом, но мы надеялись на этот раз выбить из них трусость и дать возможность проявить себя воинами. Из всех людских занятий, как мы верили, только война – истинное дело чести. Только воин чего-то стоил в наших глазах: великая Ипполита опозорила себя не тогда, когда Тесей победил ее в бою, а когда она пошла к нему в жены.

Горго изложила свой план.

– Мы выступим до зари. Дафна сказала, что леса вокруг сухие, мы наберем веток, подожжем и сбросим в их нору через вход. Если мирмидонцы выбегут наружу, заберем их в плен. Если останутся внутри, задохнутся от дыма. После того, как дело будет сделано, мы войдем и захватим нору. Из мальчиков-муравьев получатся хорошие рабы, можно будет продать их в городе, а можно держать у себя.

– Как вы думаете, что мы найдем? – спросила Локсо. В алом свете костра похожий на угря шрам заблестел над ее глазами.

– Я слышала, они хранят сокровища, – вскричала девушка по имения Геба. – Изумруды, жемчуга, кованое золото…

Горго воззрилась на нее. Лишь вчера она застигла эту девчушку любующейся своим отражением в горном потоке.

– Вот уж действительно, камушки и золото. Ты лопочешь, точно разнежившаяся куртизанка. И, Геба, волосы у тебя слишком отросли, подстригись до утра.

– А как насчет их глиняных фигурок? – неуверенно вставила я. – Они тоже под запретом? В городе мы видели повозки и лодочки, не больше сандалии. И медведей на задних лапах.

– Медведя можешь взять, – разрешила Горго с благожелательней улыбкой, которой всегда наделяла меня, свою любимицу – Если только не используешь его, как украшение. Медведи любимы Артемидой.

– А почему бы не напасть прямо сейчас? – спросила новенькая.

Она явилась к нам неделю назад, сбежав от жениха, который, как она говорила, пропах рыбьим жиром и оставлял липкие отпечатки на ее теле всякий раз, как к ней прикасался. Она не удовольствовалась лишь тем, чтобы коротко подстричь волосы, а обрилась наголо, и теперь напоминала евнуха азиатских дворов.

– Мирмидонцы улавливают движение предметов по звуку. Они видят сяжками не хуже, чем мы – глазами, и могут свободно перемещаться в темноте. Сейчас идти рано. – Горго помедлила. – Мне нужны девять из вас, чтобы сопровождали меня. Первая Дафна. Именно она нашла нору. Нана, Дита, Каллисто…

На Локсо в этот раз выбор не пал. Она крикнула нам вслед, когда мы вереницей углублялись в лес:

– Дафна, приведи мне мирмидошку. Лучше совсем маленького. Я научу его готовить для меня дичь.

Мы обогнули поляну, где был прикован к камню Орион, наш священный медведь, и прошли милю до святилища Артемиды, небольшого обнесенного каменной стеной, высотой в два фута, участка, открытого небу. Дуб, с ветвей которого свисали медвежьи шкуры, вздымался посередине, точно одетый в меха циклоп. Дерево было для нас образом Артемиды. Каждая из нас протянула свое оружие – лук, кинжал и копье, чтобы богиня благословила их, и мы запели, вторя Горго:

– Тебе, охотница, тебе, дева, мы посвящаем наше оружие и нашу добычу. Иди с нами и даруй нам победу.

Горго вздохнула:

– Бедный Орион. Он не получал жертвы с тех пор, как ему отдали повелителя кентавров. Если мы захватим всех пятерых мирмидонцев, пожалуй, можно будет выделить ему одного.

На кровавой заре мы стояли у входа в пещеру людей-муравьев. Как только колесница бога солнца Гелиоса выкатилась из-за горизонта, листья вечнозеленых дубов вспыхнули, точно охотничьи ножи. Пчелы, роившиеся над увенчивавшим насыпь донником, заглушили наши движения. Мы осторожно раздвинули завесу из жимолости и отвалили от входа камень. И замерли, ожидая атаки мирмидонцев или посвиста стрел. Ни звука не раздалось из глубины. Мы вгляделись во мрак и увидели, что проход заканчивается обширным внутренним помещением. Набрав веток, мы подожгли их от угольев из переносной глиняной жаровни и метнули через проход. Мы знали, что скоро внутри разгорится пламя, которое превратит жилище мирмидонцев в царство Аида.

Мы прислушивались, ожидая, что вот-вот раздадутся голоса и топот ног, а затем – охваченные паникой мирмидонцы прорвутся сквозь пламя и почувствуют, насколько остры наши копья. Мы подбрасывали в огонь сучья, слушали и ждали. Что такое? Нора покинута? Или я все-таки привела своих подруг не к той груде?

Горго была раздосадована.

– Пусть огонь угаснет, – распорядилась она. – Когда дым станет пореже, мы их оттуда выгоним.

Несколько минут спустя она повела нас внутрь. Наши ярко полыхавшие факелы из сосновых веток осветили помещение. Моргая и кашляя в негустом дыму, мы увидели, что грязные стены увешаны коврами: водоворот пурпурного, рыжего и алого, точно в сердце вулкана. Плетеные циновки устилали пол, а кровлю поддерживала большая деревянная колонна, на которой был вырезан рельеф: мирмидонская царица со свитой. В дальней стене открывались три воронкообразных прохода. В пещере, как и от юноши, которого я встретила, приятно пахло кореньями и тимьяном. Горго не колебалась.