Багровая луна - [24]

– Мадам Геймбл! – Рис поднялся к ней навстречу и представился, прежде чем Руп это успел сделать за него. Женщина подала ему руку, и он галантно поцеловал ее.

Это была Фелиция Геймбл – мать Зака Геймбла, бабушка Тедди.

В настоящее время она была в трауре по своим сыновьям, одного из которых не видела уже много лет.

– Сожалею, что я приехал с плохими вестями! – откровенно сказал Рис. – Примите мои соболезнования и уважение. Надеюсь, что вы простите меня за то, что я приехал сюда и…

Она со слабой улыбкой остановила его:

– Я знала своего сына Закери, мистер Делмар, – тихо сказала она. – Он всегда невольно впутывал посторонних людей в свою и нашу жизнь. Едва ли я могу винить вас за его ошибки.

За спиной Фелиции появилась Тедди в своем мужском наряде.

– Ха! – хмыкнула она. – Мог бы и отказаться играть в карты с больным человеком!

– Тедди!

– Да ладно, бабуля!

Быстро, примиряюще Тедди поцеловала старую женщину в щеку:

– Знаю, знаю. Дома только хорошие манеры.

– Надеюсь, что ты хоть немного помнишь об этом! – бросила на внучку строгий взгляд Фелиция. – Мистер Делмар – наш гость!

Затем она повернулась к Рису:

– Мы будем рады, если вы согласитесь позавтракать с нами, мистер Делмар.

Рис слегка поклонился.

– Я с радостью принимаю ваше приглашение, – ответил он, непроизвольно улыбаясь и чувствуя, что у него, наконец-то, появился хоть один союзник. Самым изысканным образом он предложил Фелиции руку и повел ее в столовую. Следом за ними направились Руп и Тедди, улучившие момент, чтобы переброситься фразами, пока Рис предлагал стул Фелиции. Затем он попытался поухаживать и за Тедди, но она резко отвергла эти попытки.

– Я обойдусь без вашей помощи!

– Вы, наверное, заметили, что Тедди ненавидит светские условности, – заметила Фелиция, изящным движением развернув накрахмаленную до хруста салфетку и укладывая ее на колени.

– О, да! – Рис посмотрел на Тедди и на мгновение задержал взгляд. «Неприрученная, – подумал он о ней, – как один из тех диких, необъезженных мустангов, которых довелось во множестве видеть из окна поезда во время длительного путешествия через континенты. Один, помнится, такой изумительно золотой масти, долго скакал за вагоном, словно соревнуясь в скорости с локомотивом или с самим ветром. Вот и у Тедди есть во всем облике какая-то вызывающая первобытная сильная красота».

А вслух Рис сказал:

– Я думаю, что она очень… самобытна.

– Я вижу, вы неплохо воспитаны, мистер Делмар, – тень улыбки тронула уголки губ Фелиции Геймбл. – Боюсь, что вы окажетесь в меньшинстве у нас на ранчо.

– Если вы оба закончили обсуждать мой характер, может, давайте начнем завтрак! – отрывисто бросила Тедди. – А то Руп еще должен добраться до города, чтобы проводить первый рейс.

– И нам еще надо потолковать с Тедди кое о каких делах, – сказал Руп, становясь на сторону девушки, но совершенно ясно следуя требованию Фелиции сохранять за столом хорошие манеры.

Фелиция, все так же вежливо улыбаясь, сделала знак служанке подавать еду.

– Моди – член нашей семьи, – сказала она, знакомя таким образом гостя с женщиной в синем льняном платье и белом переднике, которая расставляла на столе тарелки с деревенскими колбасами и вареными яйцами. – Без нее в нашем доме все пошло бы вверх дном.

– Не пойдет, если вы будете хорошо есть, – добродушно проворчала Моди. Она была примерно в том же возрасте, что и Фелиция, но двигалась с удивительной энергией, которая сохранилась в ней благодаря свежему воздуху и простому, здоровому образу жизни, который она вела.

Моди стремительно закружилась вокруг стола, обслуживая всех обедающих. Затем быстро переменила блюда и внесла в столовую круглую корзину горячих, дымящихся бисквитов.

– Блюда, которые готовит миссис Геймбл, слишком роскошны для работников ранчо, – усмехнулась Моди. – А Тедди, так и вообще, не сможет отличить муку от крахмала.

– К счастью, – буркнула Тедди и, быстро, мельком взглянув на Моди, встретилась с взглядом Риса.

Некоторое время за столом все были заняты едой: намазывали масло на бисквиты, размешивали сливки, пили кофе из больших чашек. И поэтому Рис даже не потрудился отвести свой взгляд от Тедди, хотя вид у нее был явно недружелюбный. Сегодня девушка выглядела не так, как вчера. Она зачесала волосы назад и закрепила их гребнями, а у шеи перевязала тонким, мягким ремешком из оленьей кожи, примерно так, как, по представлению Риса, повязывали волосы женщины индианки. У Тедди, оказывается, были очень красивые, длинные волосы, свободно ниспадавшие до пояса, и сейчас они поблескивали, словно мед, который наливают из кувшина в тарелку.

Рис по-прежнему смотрел на нее. Да, она действительно была очень естественна, в отличие от тех женщин, которых он знал раньше. Он привык к женским лицам, скрытым под маской румян и пудры, лживым и порочным. Лицо Тедди было ясным и чистым, словно у ребенка, которого только что вымыли. Казалось, что ее чувства были написаны у нее на лице. И это было очень симпатично Рису, хотя уж ее отношение к нему вряд ли можно было назвать дружелюбным. Более того, в доме бабушки, окруженная прекрасной полированной мебелью и кружевными гардинами, Тедди не казалась такой неприступной.