Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне - [70]

Уже накануне перехода власти к Саддаму Хусейну (в сущности акт официальной передачи полномочий лишь зафиксировал реальную расстановку сил) началось резкое потепление отношений с монархическими режимами соседних стран. Была свернута пропаганда против короля Иордании Хусейна. Глуше стали возражения против создания регионального союза аравийских монархий, прилегающих к Персидскому заливу. А в августе 1980-го новый президент Ирака в сопровождении других членов руководства страны совершил хадж в Мекку. На весь арабский мир транслировалась хроника посещения Мекки, где облаченный в белое Саддам совершал ритуальный обход Каабы — священного камня — в сопровождении наследного принца Саудовской Аравии Фахда.

Параллельно с этим Багдад дистанцируется от СССР, подвергает критике ввод ограниченного контингента войск в Афганистан. Смысл всех этих демонстративных действий станет ясен очень скоро, когда Саддаму понадобятся надежный тыл, финансовые ресурсы нефтяных монархий, а главное — благорасположение западных стран, традиционно предпочитающих поддерживать Израиль.

2. Цена разногласий — смерть

Как и во время больших сталинских чисток в СССР в 30-е годы, сфабрикованное «признание» Машхади было длинным и подробным. Свою «вину» он признал едва слышным голосом. Это был морально сломленный человек, уже примирившийся с мыслью о своей неминуемой смерти. Он выдавил из себя, что с 1975 года был участником сирийского заговора с целью ликвидации аль-Бакра и Саддама, чтобы устранить тем самым преграду на пути к сирийско-иракскому союзу во главе с Хафезом Асадом. Машхади «признал», что заговор возглавил член Совета революционного командования Мухаммед Айеш Хамад (Muhammad Ayesh Hamad), а президент Сирии Хафез Асад стоял в стороне, играя лишь роль наблюдателя.

Когда подсудимый назвал имя Мухаммеда Айеша, Хусейн, который доселе спокойно курил гаванскую сигару, как будто происходящее в зале его не касалось, прервал Машхади и бросил ему в лицо: он, Саддам, давно подозревал Айеша в измене делу партии и в том, что тот держал камень за пазухой против него. Хотя двоюродный брат Саддама Барзан ат-Тикрити и второй заместитель председателя СРК Иззат Ибрагим (Izzat Ibrahim) убеждали Саддама в обратном, мнение нового президента о Мухаммеде Айеше не изменилось.

Как только Машхади закончил свои свидетельские показания, Саддам взял слово. Он сказал; «Я был ошеломлен, когда узнал, что меня предали ближайшие соратники». Затем президент рассказал, что после ареста преступников он навестил их, чтобы попытаться понять мотивы их предательства. Его интересовало, хватало ли им власти, денег, какие были у них с ним разногласия. По словам Саддама, они толком не ответили на его вопросы, а просто признали свою вину. При этом Хусейн, как первоклассный актер, упомянув имя Ганема Абдель Джалиля Сауди (Ghanem Abd al-Jalil Saudi), одного из участников заговора, пустил слезу и достал из кармана платок. Затем, едва сдерживая эмоции, развернул лист бумаги и начал зачитывать фамилии участников заговора.

Читал он медленно и с пафосом. Иногда делал паузы, чтобы зажечь сигару. В списке оказалось 66 человек. Среди них значились и некоторые близкие соратники Саддама. Все они один за другим под охраной покинули помещение. Зал взорвался истеричными криками и здравицами в честь вождя. «Смерть предателям!» — многократным эхом катилось по рядам. Затем подобное действо с участием нового президента повторилось во всех высших эшелонах руководства партии Баас, в воинских частях, а также на официальных встречах с деятелями других арабских стран. Глава режима дал понять каждому и всем вместе, что в борьбе с внутренними врагами он одержал решительную победу (10).

Из 21 члена СРК в «заговоре» были замешаны пятеро: Мухи Абдель Хусейн Машхади, Мухаммед Айеш Хамад, Аднан Хусейн аль-Хамдани, Мухаммед Махджуб Мехди (Muhammad Mahjub Mahdi) и Ганем Абдель Джалиль Сауди. Все они одновременно были и членами Регионального командования партии Баас. Среди этих пятерых Машхади и Хамад были подвержены беспощадной критике. Их фатальной ошибкой, стоившей им жизни, стал отказ участвовать в планах Саддама по устранению аль-Бакра. «Вина» же Хамдани усугублялась тем, что он был человеком, который по своему политическому, да и личностному потенциалу мог превзойти Саддама. При этом его никто никогда не видел среди оппонентов Саддама. Напротив, их считали близкими друзьями и соратниками.

Самое удивительное в этой истории — то, что в списке кандидатов в новый кабинет министров, оглашенном Хусейном в день своего вступления на президентский пост, Хамдани значился как вице-премьер и глава администрации президента. Для чего же Саддам назначил «заговорщика» на такую важную государственную должность? Чтобы через несколько дней его уволить? Возможно, это был тактический ход Хусейна, чтобы скрыть свой замысел в отношении предстоящего «раскрытия заговора». Выдвигая Хам дани на высокую должность, Саддам как бы говорил: у него нет никаких сомнений в порядочности своего друга и соратника Тем самым он стремился дать понять, что ему ничего неизвестно о «заговоре» (11).