Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне - [69]

Как уже отмечалось, в своем обращении к народу 65-летний экс-президент объяснил свое решение об уходе, сославшись на плохое здоровье. При этом он возносил хвалу человеку, который только что отстранил его от власти. Подчеркивая политические качества Саддама, необходимые для управления страной, экс-президент с пафосом заявил, что в течение долгих и трудных лет новый глава государства показал себя смелым и преданным борцом, который заслужил уважение и доверие партии. Так было в канун революции, в борьбе против диктатуры и реакции. Впоследствии в Саддаме сформировались и раскрылись лучшие качества национального лидера, несшего на своих плечах груз ответственности за судьбы страны (5).

Хусейн же, словно в древнегреческом театре, надел на себя маску скромности, специально заготовленную по такому случаю. Он доверительно поведал нации о своем первоначальном отказе заменить аль-Бакра и о своих тщетных усилиях заставить больного президента не думать об отставке. И только после того, как альБакр решительно заявил, что покидает пост президента, Саддаму ничего не оставалось делать, как согласиться с этим решением и с мнением партии Баас. Воздавая хвалу своему предшественнику, Саддам охарактеризовал переход власти как уникальное явление в античной и современной истории, которое произошло на конституционной основе. О чем он скромно не упомянул, так это о том, что именно он, Хусейн, лично взял под полный контроль все детали передачи власти (6).

Чуть ли не со слезами на глазах поблагодарив своего бывшего протеже, Ахмед Хасан аль-Бакр после одиннадцатилетнего пребывания на государственном посту номер один тихо ушел со сцены — и в прямом, и в переносном смысле. А Саддам — сняв свою маску, вскоре снял аль-Бакра с последней должности — заместителя генерального секретаря Национального командования партии Баас, которую до этого занимал он, Хусейн.

Несмотря на кажущуюся легкость ухода аль-Бакра в отставку и триумф Хусейна, существовало определенное, хотя и скрытое сопротивление захвату власти. И его необходимо было преодолеть. На специальном совещании, которое принимало решение об отставке аль-Бакра, генеральный секретарь Совета революционного командования Мухи Абдель Хусейн Машхади (Muhie Abd al-Hus-sein Mashhadi) внезапно встал и потребовал поставить на голосование вопрос передачи президентом аль-Бакром своих полномочий лидера партии и государства Саддаму Хусейну. Он настаивал на том, чтобы решение было принято единогласно. Машхади возмутился: как это так — аль-Бакр уходит в отставку по причине болезни. Пусть, мол, поправит здоровье, отдохнет и продолжает выполнять свои обязанности (7)!

Такое «расхождение во взглядах» Саддам счел недопустимым. Хотя он был намного сильнее, чем все его коллеги, вместе взятые, но в то же время осознавал уязвимость от их возможных атак. Труднообъяснимое на первый взгляд сочетание отваги, осторожности и страха, которое позже приведет к решительному шагу Саддама в отношении Ирана и Кувейта, впервые проявилось у иракского лидера в первые две недели после вступления в должность. Страх толкнул его на жестокую чистку в руководстве…

Уже 15 июля, за день до публичного отказа аль-Бакра от должности, иракский народ узнал, что Машхади тремя днями ранее был освобожден от своих обязанностей (8). Объяснение прозвучало только спустя две недели, когда 28 июля власти сообщили о раскрытии заговора «банды лиц, предавших партию и революцию». Согласно официальному сообщению заговор, который опирался «на внешние силы», вызревал в течение нескольких лет. Причем отдельные ответственные лица знали об этом давно, но не сообщили куда следует.

Как и в ходе политических чисток и репрессий конца 60-х — начала 70-х годов XX века, заговорщикам было предъявлено обвинение в совершении попытки государственного переворота «под руководством американского империализма, в интересах сионизма и черных сил» (9).

То, что узнали обычные иракцы из сообщения 28 июля, членам партии стало известно несколькими днями раньше. 22 июля 1979 года Саддам созвал чрезвычайную конференцию Баас, на которой присутствовали руководящие деятели партии. Конференцию открыл Таха Ясин Рамадан, глава партийной милиции (народного ополчения) и давний соратник Саддама. Он вышел к трибуне и объявил о раскрытии заговора. Рамадан, как, очевидно, было предписано сценарием, пытался изобразить возмущение тем, что партию предали ее ветераны, но едва выдавливал из себя членораздельные звуки.

Потрясение аудитории достигло апогея, когда главный милицейский начальник внятно произнес: все участники заговора присутствуют в зале — они были приглашены на данное совещание, не будучи извещенными о повестке дня. Затем Рамадан попросил Машхади, которого привезли в зал прямо из тюремного застенка, выйти к трибуне и подробно рассказать о том, как готовилось «ужасное преступление».

Итак, Саддам стал президентом Ирака в июле 1979 года, сменив своего одряхлевшего родича Ахмеда Хасана аль-Бакра. Иракская пропагандистская машина, находившаяся под контролем Баас, именовала страну базой арабской революции, что подразумевало помощь Багдада движениям, ставящим цель объединения нации в едином государстве. Повсюду в Ираке развевались флаги будущей великой и единой арабской державы — их цвета совпадали с цветами иракского флага. Выпуски теленовостей открывала карта арабского мира, раскинувшегося на двух континентах; силуэт панарабского отечества во всех видах тиражировался на страницах газет и книг, на плакатах и уличных панно.