Багдадская встреча. Смерть приходит в конце - [4]
Стройная, с хорошей фигуркой и первоклассными ножками, Виктория не отличалась броской красотой. Личико ее, хотя и аккуратное, было простовато и невыразительно. Но зато в ней была некая пикантность, поскольку «эта каучуковая мордашка», как выразился один из поклонников, могла, вдруг оживив неподвижные черты, удивительным образом передразнить едва ли не кого угодно.
Именно пародийный талант и стал причиной ее теперешнего незавидного положения. Работая машинисткой в фирме мистера Грингольца – «Грингольц, Симмонс и Лидербеттер» на Грейсхолм-стрит, – Виктория решила развлечь трех других машинисток и парнишку-курьера небольшой, но яркой пародией на миссис Грингольц, пожаловавшую к супругу на работу. Убедившись, что сам мистер Грингольц отправился к своим солиситорам, она дала себе волю.
– Ну почему, папочка, мы не можем купить это? – противным режущим голосом обратилась она к публике. – Вот у миссис Дивтакис такое уже есть, с голубой атласной обивкой. Говоришь, у нас туго с деньгами? Тогда зачем ты водишь ту блондинку в ресторан и на танцы? А, думаешь, я не знаю? И уж если у тебя есть блондинка, то пусть у меня будет канапе. С лиловой обивкой и золотыми подушечками. И не говори, что это был деловой обед, потому что ты, чертов дурень, явился домой с помадой на рубашке… Значит, так, я получаю канапе и заказываю меховую пелерину… она такая чудная, совсем как норка, но на самом деле не норка, будет дешево и выгодно…
В этот момент аудитория, внимавшая ей дотоле с живым интересом, словно по команде возобновила прерванную работу, и Виктория, остановившись, обернулась и увидела стоящего в дверях мистера Грингольца.
Не придумав ничего подходящего, она произнесла лишь растерянно:
– Ой!
Мистер Грингольц фыркнул, после чего, сбросив пальто, прошествовал в свой кабинет и хлопнул дверью. А через секунду-другую пискнул зуммер – два коротких и один долгий. Вызывали Викторию.
– Тебя, Джонси, – сообщила безо всякой на то необходимости одна из коллег, и глаза ее вспыхнули злорадным удовольствием, которое доставляют некоторым несчастья других. Остальные машинистки, судя по репликам – «Напросилась, Джонси» и «На ковер, Джонси», – разделяли это чувство. Посыльный, неприятный мальчишка, ограничился тем, что провел пальцем поперек горла и зловеще хрипнул.
Прихватив блокнот и карандаш, Виктория вплыла в кабинет босса с выражением совершенной невинности.
– Вызывали, мистер Грингольц? – спросила она, дерзко глядя на него ясными глазами.
Мистер Грингольц бросил на стол три банкноты по одному фунту и сунул руку в карман в поисках мелочи.
– Явились, значит, – заметил он. – Так вот, юная леди, с меня довольно. Можете ли вы назвать причину, почему я не должен выдать вам недельное жалованье и рассчитать прямо сейчас?
Виктория, бывшая сиротой, уже открыла рот, чтобы поделиться с боссом жалостливой историей о перенесенной ее бедной мамой операции, из-за чего она, Виктория, расстроилась и плохо соображает, а ее крохотное жалованье – это все, на что вышеуказанная мама может рассчитывать, но, увидев перед собой болезненное лицо мистера Грингольца, передумала.
– Совершенно с вами согласна, – сказала она с искренним воодушевлением. – Думаю, вы абсолютно правы, если, конечно, понимаете, что я имею в виду.
Мистер Грингольц слегка опешил, поскольку не привык, чтобы увольняемые встречали увольнение таким вот согласием и одобрением. Скрывая замешательство, он перебрал кучку монет на столе и со словами «девяти пенсов не хватает» снова полез в карман.
– Ничего страшного, – милостиво махнула рукой Виктория. – Сводите себя в кино или побалуйте сладким.
– И марок тоже нет.
– Неважно. Я писем не пишу.
– Пожалуй, перешлю позже, – сказал мистер Грингольц, но прозвучало это не очень убедительно.
– Не утруждайте себя. Как насчет рекомендации?
Мистер Грингольц ощутил новый прилив раздражения.
– С какой это стати мне давать вам рекомендацию? – гневно вопросил он.
– Таков порядок, – сказала Виктория.
Мистер Грингольц достал листок бумаги, набросал несколько строчек и подтолкнул к Виктории:
– Подойдет?
Мисс Джонс проработала у меня два месяца в должности машинистки-стенографистки. Стенографирует неточно, печатает с ошибками. Уволена по причине бездельничанья в рабочее время.
Виктория состроила гримаску.
– Рекомендацией такое не назовешь, – заметила она.
– А я и не намерен вас рекомендовать, – заявил мистер Грингольц.
– Полагаю, вам следовало бы по крайней мере отметить, что я честна, не пью и прилично себя веду. Это ведь правда. Ну, и можете добавить, что я умею держать язык за зубами.
– Держать язык за зубами? – рявкнул мистер Грингольц.
Виктория ответила на этот выпад невинным взглядом.
– Именно так, держать язык за зубами, – мягко повторила она.
Тут мистер Грингольц вспомнил кое-какие письма, отпечатанные под его диктовку Викторией, и решил, что ненависти нет без осторожности.
Смахнув со стола листок, он порвал его в клочья и взял другой.
Мисс Джонс отработала у меня два месяца машинисткой-стенографисткой. Увольняется по причине сокращения штата.
– Можно бы и лучше, – сказала Виктория, – но сойдет и так.
