Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон - [28]
— Это… это… здесь… доктор Ратбоун здесь находится?
Надо же, какая досада, что она пс знает фамилии Эдварда. Даже миссис Кардью Тренч и та назвала его Эдвард как-его-там.
— Да. Доктор Ратбоун. «Масличная ветвь». Вы желаете вступить? Да? Очень хорошо.
— Может быть. Я хотела бы… Будьте добры, я хотела бы видеть доктора Ратбоуна.
Девица устало улыбнулась.
— Мы его не беспокоим. У меня есть бланк. Я отвечу на вес вопросы. А вы поставите свою фамилию. И с вас два динара.
— Я еще не уверена, что буду вступать, — сказала Виктория, слегка встревоженная упоминанием о двух динарах. — Мне нужно повидать доктора Ратбоуна. Или его секретаря. Можно секретаря.
— Я объясняю. Я отвечу на все вопросы. Мы здесь все друзья, все вместе, друзья на будущее — читаем прекрасные книги. Просвещаемся. Декламируем стихи.
— Секретарь доктора Ратбоуна, — громко и внятно произнесла Виктория, — велел, чтобы я, как приеду, непременно спросила его.
Лицо девицы в вельветовых брюках приняло еще более хмурое, упрямое выражение.
— Сегодня нельзя, — сказала она. — Я объясняю…
— Почему сегодня нельзя? Его что, нет здесь? Доктора Ратбоуна нет?
— Есть. Доктор Ратбоун здесь. Наверху. Но мы не беспокоим.
Викторию захлестнула жаркая волна англосаксонского возмущения этими иностранцами. Похоже, что «Масличная ветвь», предназначенная пробуждать добрые чувства интернационализма, оказывала, по крайней мере на Викторию, прямо противоположное действие.
— Я приехала из Англии, — сказала она почти таким же высокомерным тоном, как могла бы сказать миссис Кардью Тренч. — И мне нужно передать доктору Ратбоуну важное известие. Притом лично. Будьте добры немедленно проводить меня к нему. Сожалею, что причиняю ему беспокойство, но я должна его видеть. Немедленно, — повторила она, исключая всякие возражения.
Когда гордый бритт всерьез намерен добиться своего, преграды, как правило, рушатся. Девица повернулась и пошла, сопровождаемая Викторией, в дальний конец комнаты, потом вверх по лестнице и вдоль по галерее, открывающейся во двор. Остановилась перед дверью, постучалась. Мужской голос ответил:
— Войдите.
Проводница распахнула дверь и, жестом пригласив Викторию войти, объявила:
— К вам дама из Англии.
Виктория вошла.
Из-за массивного письменного стола, заваленного бумагами, ей навстречу поднялся пожилой господин.
Это был видный мужчина лет шестидесяти с высоким оголенным лбом и белоснежными волосами. Из свойств его личности прежде всего бросались в глаза благожелательность, доброта и обаяние. Любой режиссер без колебаний определил бы его на роль большого человеколюбца.
Викторию он встретил теплой улыбкой и протянутой рукой.
— Так вы прибыли из Англии? — приветливо справился он. — Первый раз на Востоке?
— Да.
— Ну, и какие у вас впечатления, хотелось бы знать?.. Как-нибудь непременно мне расскажете. Но скажите, мы с вами знакомы? Я так близорук, а вы не назвались.
— Вы меня не знаете, — сказала Виктория. — Я знакомая Эдварда.
— Знакомая Эдварда? Но это замечательно! А ему известно, что вы в Багдаде?
— Нет еще.
— Значит, его ждет приятный сюрприз, когда он вернется.
— Вернется? — переспросила Виктория упавшим голосом.
— Да, Эдвард сейчас в Басре. Я вынужден был направить его туда для получения ящиков с книгами, которые прибыли в наш адрес. Таможня чинит бесконечные препятствия, мы не можем ничего получить. Тут нужен личный подход, а это как раз по части Эдварда. Он как никто знает, когда пустить в ход обаяние, а когда угрозы, и уж он-то без книг не вернется. Ему свойственно упорство в делах, очень ценная черта в молодом человеке. Я об Эдварде высокого мнения.
Он игриво прищурился.
— Но мне, по-видимому, незачем расхваливать Эдварда перед вами, моя милая.
— А когда… когда Эдвард должен возвратиться из Басры? — пролепетала Виктория.
— Н-ну, это трудно сказать. Он оттуда не уедет, пока не добьется своего. А в здешних краях торопить события бесполезно. Сообщите мне, где вы остановились, и я позабочусь, чтобы он связался с вами, как только приедет.
— Я подумала… — пробормотала Виктория, с ужасом вспомнив о своем затруднительном финансовом положении, — может быть… для меня найдется здесь какая-нибудь работа?
— Вот за это ценю! — радостно откликнулся доктор Ратбоун. — Ну конечно! Помощники нам всегда нужны, чем больше, тем лучше. Английские девушки в особенности. У нас отлично идут дела, блестяще идут, но работы предстоит еще изрядно. И вызываются многие. У меня уже тридцать добровольцев — тридцать! — и все так и рвутся в дело. Если вы серьезно, ваше участие будет очень полезно.
Но слух Виктории неприятно резануло слово «добровольцы».
— Я вообще-то имела в виду платную должность, — сказала она.
— Ах, Боже мой. — У доктора Ратбоуна сразу вытянулось лицо. — Это, к сожалению, не так просто. У нас очень небольшой оплачиваемый штат, и в настоящее время, с участием добровольных помощников, его вполне хватает.
— Я непременно должна устроиться на работу, — стала объяснять ему Виктория. — Я стенографистка-машинистка высокой квалификации, — добавила она без зазрения совести.
