Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон - [25]

— Извините меня, но вам лучше сходить надеть пальто. Вам, должно быть, после Англии кажется, что здесь сейчас настоящее лето, но с заходом солнца становится очень холодно.

Виктория узнала пожилую англичанку, с которой разговаривала на балконе миссис Клиппс. У нее был характерный хриплый голос, огрубевший от гиканья на псовой охоте. В меховой шубе, с пледом на коленях, она сидела в кресле и пила виски с содовой.

— Благодарю вас, — сказала ей Виктория и хотела немедленно ретироваться, но не успела.

— Позвольте мне назвать себя, — сказала дама. — Я миссис Кардью Тренч. (Подразумевалось: из достопочтенного[73] семейства Кардью Тренчей.) А вы, если не ошибаюсь, приехали с миссис — как бишь ее? Гамильтон Клиппс?

— Да, — ответила Виктория.

— Она мне сказала, что вы — племянница епископа Ллангоуского.

Тут Виктория мобилизовала все свои таланты.

— В самом деле? — переспросила она чуть-чуть, в самую меру, иронично.

— Она, должно быть, что-то перепутала?

Виктория снисходительно улыбнулась:

— Американцам бывает трудно разобраться в наших именах. Действительно, звучит немного похоже. Мой дядя, — объяснила Виктория, импровизируя на ходу, — епископ в Лангоа.

— Лангоа?

— Да. Это в Тихоокеанском архипелаге. Колониальный епископ, само собой.

— Ах, колониальный, — сказала миссис Кардью Тренч, беря по меньшей мере тремя полутонами ниже. Как и следовало ожидать, о колониальных епископах она слышала впервые в жизни. — Тогда понятно. Этим все объясняется.

И объясняется очень даже удачно, поздравила себя Виктория, ведь она ляпнула просто наобум.

— А вы что здесь делаете? — спросила миссис Кардью Тренч с той светской любезностью, которая часто маскирует обыкновенное природное любопытство.

Сказать: «Ищу молодого человека, с которым один раз поговорила на скамейке в лондонском сквере», — было бы едва ли уместно. Поэтому, вспомнив заметку из газеты и сведения, которые она сообщила о себе миссис Клиппс, Виктория ответила:

— Я еду к своему дяде профессору Понсфуту Джонсу.

— О, так вот вы кто! — Миссис Кардью Тренч была явно счастлива, что теперь с Викторией все ясно. — Обаятельный человек, правда немного рассеянный, но чего вы хотите от ученого. Слышала в прошлом году в Лондоне его лекцию — он прекрасно говорит, — но не поняла, конечно, ни единого слова. Да, он проезжал через Багдад, недели две, я думаю, прошло с тех пор. Кажется, он упоминал каких-то девушек, которые должны попозже приехать к нему на раскопки.

Отвоевав утраченные было позиции, Виктория поспешила ввернуть вопрос:

— А вы не знаете, доктор Ратбоун уже здесь?

— Только на днях прилетел, — ответила ей миссис Кардью Тренч. — По-моему, его пригласили на будущий четверг прочитать лекцию в институте. Что-то такое о «Мировых связях и всемирном братстве», если не ошибаюсь. Вздор все это, по моему убеждению. Чем больше стараются людей объединить, тем они становятся подозрительнее. Всякая эта поэзия, музыка, переводы Шекспира и Вордсворта[74] на арабский, китайский и хинди. «И желтый первоцвет на берегу ручья…»[75] Что до этого людям, которые первоцвета в глаза не видели?

— А где он остановился, вы не знаете?

— По-моему, в «Вавилонском дворце». Но рабочее помещение в городе, поближе к музею. «Масличная ветвь», дурацкое название. Одни девицы в джинсах, в очках и с немытой шеей.

— Я немного знакома с его секретарем, — небрежно заметила Виктория.

— Ах, да, да, как его?.. Эдвард… забыла фамилию, славный юноша, слишком хорош, чтобы возиться с волосатыми культурными деятелями. Отличился на войне, я слышала. Впрочем, работа есть работа. И собой хорош, я думаю, все эти ученые девицы от него без ума.

Убийственное жало ревности пронзило сердце Виктории.

— «Масличная ветвь», — повторила она. — Где, вы сказали, это?

— В городе, за поворотом на второй мост. В одном из переулочков от улицы Рашид. Довольно укромный уголок. Недалеко от базара Медников[76]. А как поживает миссис Понсфут Джонс? — не переводя дыхание, снова спросила миссис Кардью Тренч. — Скоро сюда собирается? Говорят, она болела?

Но Виктория, добыв желаемую информацию, не собиралась рисковать новыми выдумками. Она поглядела на часы и издала возглас:

— Ах, Боже мой! Я обещала разбудить миссис Клиппс в половине седьмого и помочь ей приготовиться к отъезду. Надо бежать!

Предлог для бегства был не вымышленный, она только передвинула срок на полчаса вперед. И теперь бросилась со всех ног вверх по лестнице, вне себя от радости. Завтра она найдет Эдварда в «Масличной ветви». Подумаешь, ученые девицы с немытыми шеями. Они же противные. Хотя, подумалось Виктории, мужчины не так придирчивы к чистоте шеи, как пожилые, гигиенически воспитанные английские дамы. Особенно если обладательница шеи смотрит на данного мужчину с восторгом и обожанием.

Вечер пролетел быстро. Виктория спустилась с миссис Гамильтон Клиппс к раннему ужину, во время которого последняя рассуждала без роздыху сразу обо всем на свете. Она пригласила Викторию приехать погостить — и Виктория аккуратно записала адрес, мало ли что… Потом она отвезла миссис Клиппс на багдадский Северный вокзал, усадила в купе и была представлена знакомой, которая тоже ехала в Киркук и должна была помочь миссис Клиппс с утренним туалетом.