Багаж императора. Книга третья. Янтарная табакерка - [19]

– Вот и хорошо. Будем считать, что договорились. Мы скажем дирекции музея о полном подчинении вам. Да, и просьба: обо всех результатах докладывать мне лично.

Поняв, что аудиенция закончена, Мессинг поблагодарил Сталина за чай и, попрощавшись, вышел из кабинета. Домой его доставили на том же автомобиле. Быстро собравшись, Мессинг тотчас выехал в Ленинград. К вечеру он был уже в Царском Селе, где в здании дворца ему была приготовлена комната.

Глава

VI

Ранним утром он вышел на прогулку в парк. Обошел несколько раз вокруг дворца, пытаясь настроиться на задание и выявить какие-нибудь нюансы, которые дали бы возможность наметить подходы и определить направления решения поставленной задачи. Но все было спокойно. Утро уверенно вступало в свои права. Птичий гомон сопровождался размеренным карканьем ворон, а восходящее солнце пересчитывало окна дворца, поочередно озаряя их своим светом. Пора было приниматься за работу. Войдя в кабинет директора, Мессинг представился. Пожилой человек, который сидел за письменным столом, встал, вышел из-за стола и, пожав руку артиста, сообщил, что его зовут Иван Иванович Коротков и он очень рад видеть известного Вольфа Мессинга здесь, в музее. Усадив гостя в старинное уютное кресло, он сел напротив и заявил, что готов оказывать всяческое содействие в известном вопросе.

–Какие будут пожелания?

–Да пока особых нет. Просьба, чтобы меня смотрители пропускали везде и разрешали иногда подольше задерживаться в янтарном кабинете.

–О, это не проблема, у меня в десять часов пятиминутка с персоналом, я вас им представлю и дам соответствующие указания. Естественно, о цели вашего визита никто не будет знать.

–Это будет очень любезно с вашей стороны. На данный момент я хотел бы просто изучить обстановку и ознакомиться с объектом исследования, – пояснил Мессинг.

Директор отработанным жестом вытащил из кармана часы и, щелкнув крышкой, сообщил, что им пора идти на пятиминутку. В комнате, расположенной недалеко от кабинета, собралось около тридцати сотрудников музея. Когда Мессинг с директором входили туда, все повернули головы в их сторону, с недоумением разглядывая незнакомца. Однако постепенно пришло узнавание, и когда директор представил его, комната взорвалась аплодисментами.

–Спасибо, товарищи! – сказал директор, – однако Вольф Григорьевич приехал сюда отдохнуть, набраться новых творческих сил и поближе ознакомиться с экспонатами нашего уникального музея. Может быть, он в конце отдыха и выступит перед нами. Да, Вольф Григорьевич? – и директор вопросительно посмотрел на него.

– Да, обязательно, – ответил Мессинг, раскланиваясь перед людьми.

– Вот и хорошо. А теперь, товарищи, просьба ко всем пропускать Вольфа Григорьевича во все помещения, комнаты и запасники, куда он пожелает. В нашем музее для него закрытых зон нет. Всем понятно? Вижу, что всем, тогда давайте на рабочие места, а я покажу нашему гостю музей.

Комната в течение пяти минут опустела, а Мессинг вместе с директором отправился по экспозициям музея. Роскошь и убранство Екатерининского дворца потрясли артиста. Он ходил по залам, ахая и восхищаясь изяществом линий и совершенством форм статуй и лепных украшений, рассыпанных по стенам. Музей был еще закрыт, посетителей не было, и поэтому шаги двух человек в звенящей тишине огромных залов эхом разносились по сторонам. Ознакомившись с залами и основными экспозициями, они наконец подошли к двери, ведущей в янтарную комнату. Директор, продолжая рассказ о музее, взялся за ручку, собираясь войти. И именно в этот момент Мессинга как бы подбросило, он ясно осознал, что именно сейчас в комнату входить не надо. Его появление может нарушить те процессы, которые шли в ее недрах. Они могут или прекратиться, или ускориться. И в том, и в другом случае это было плохо. Обычно уравновешенный, он повысил голос и почти закричал:

–Нет, нет, Иван Иванович, не надо! Не надо открывать дверь, – пояснил он застывшему от неожиданности директору.

–Извините, я хочу сделать это сам, но пока я не готов, и поэтому хочу сначала изучить ситуацию, а затем уже действовать.

–А, понятно, воля ваша, – сказал директор, убирая руку с дверной ручки. Хотя по его растерянному выражению лица было видно, что он ничего не понял.

– Уважаемый Иван Иванович, а где я могу здесь расположиться, чтобы понаблюдать за ситуацией?

–А мы поставим вам стульчик, вот здесь, перед входом, и вы будете как бы вторым смотрителем в этом зале. Первый будет стоять внутри, а вы вот здесь.

–Это будет очень любезно с вашей стороны, – ответил Мессинг, и они двинулись дальше по звонким залам дворца.

Спустившись по парадной лестнице вниз, они вышли к главному входу, где уже толпилась довольно внушительная группа экскурсантов, среди которых слышалась немецкая речь.

–Я с вашего разрешения, Иван Иванович, пройдусь по парку, а затем займу свое рабочее место, если вы не возражаете, – сказал Мессинг, направляясь в сторону центральной аллеи.

–Что вы, Вольф Григорьевич, я сейчас же отдам необходимые распоряжения,– засуетился директор и вернулся во дворец.

Во время прогулки, приведя свои мысли в порядок, Мессинг ясно осознал, что сейчас главное – спокойно оценить обстановку, которая складывается вокруг янтарной комнаты. Необходимо было понять, как она функционирует: под воздействием или каких-то внутренних механизмов, или каких-то внешних раздражителей, заставляя ее периодически входить в тот или иной режим работы. С этими мыслями он поднялся на второй этаж, где находилась нужная ему комната. Перед входом в нее стоял стул с гнутыми ножками и вычурной спинкой. Мессинг уселся на него и почувствовал, что несмотря на конфигурацию, сидеть на стуле достаточно удобно. Прикрыв глаза и настроившись, он стал изучать обстановку вокруг. Вроде все было спокойно, где-то слышался гул голосов и шарканье войлочных тапочек по резному паркету, которые надевали экскурсанты. Вскоре шум усилился, и на лестничную площадку выплеснулась экскурсионная группа. Подойдя к двери, служитель открыл ее, и засверкавшие перед посетителями резные панели янтарного кабинета привели их в неописуемый восторг. Они сгрудились перед входом, словно впитывая открывшуюся перед ними красоту. Экскурсовод рассказывала об истории создания этого кабинета, стоя в центре янтарного зала, и отблески янтарных панелей легкой дымкой ложились не неё. Эта молодая девушка словно парила в невесомости и воспринималась, как прекрасная фея, которая вот-вот, прямо сейчас совершит какое-то чудо. Но чуда не произошло. Закончив свой рассказ, она впустила экскурсантов вовнутрь, и они, заполнив зал, стали рассматривать панели и обмениваться впечатлениями, сведя на нет все очарование. Но первый камешек в фундамент был заложен. Мессинг понял, что в этом что-то есть, потому что просто так, на пустом месте такого представления не бывает. Здесь был заложен какой-то смысл. Это чувствовалось хотя бы по реакции служителя, который тут стоит каждый день и видит всякое, но такое, очевидно, для него было впервые. Тем не менее, он перевел удивленный взгляд на Мессинга и пожал плечами, как бы показывая, что все нормально и ничего необычного нет. «Как же нет, -подумал Мессинг, -ведь явные признаки сверхъестественного налицо. Но непосвященному эти процессы не понять». Потому он улыбнулся служителю и стал продолжать свои наблюдения, фиксируя все примечательные моменты. Затем прошла вторая, третья, пятая экскурсия, но ничего особенного не случилось. Попалось даже несколько немцев в составе экскурсионных групп, но их присутствие никак не отразилось на поведении янтарной комнаты. Второй день дежурства также не принес никаких результатов.