Баг - [3]

Выпустили меня, как ни странно, на следующий день. Менты всласть назабавлялись, примеряя ко мне всевозможные эпитеты. Я вымыл все коридоры, расписался в протоколе, извинился перед потерпевшим Витей (его жену я и видеть не мог, тут даже стражи порядка не в силах были заставить меня отступиться) и вышел на свободу. Мир виделся в коричневых тонах, это угнетало. Назревала буря... А может быть это просто погода испортилась. Я не знал, куда податься. "Пойду к Фреду". Его комната в коммуналке, странное дело, пустовала. На столе записка: "Эд; буду в понедельник. Фред." Я прошлепал на кухню, встал у газовой плиты и стал греть над огнем руки, бросая угрюмые взгляды на лысого соседа, похожего на крысу. Бесспорно, в другой раз он показался бы мне оленем или горностаем, но сейчас настроение у меня было хуже некуда. Ныли отбитые в ментовке ребра, хотелось есть. - Чего ты на меня уставился! - спросил вдруг сосед, истерично взвизгивая. "Начинается!" - подумал я и отвернулся. - "Нет уж, хватит с меня. И слова не скажу. Вот буду стоять, греть руки, кайфовать. Люблю огонь, не знаю, почему". - Что, презираешь меня, разговаривать не хочешь. А на себя посмотри. Обвешался кожей и железом и думаешь, что умнее стал. - он был явно ненормальный.., или я свихнулся. Одно из двух. Я задумался. Сосед своим прерывистым нервным бормотанием мешал моим мыслям спокойно течь в выбранном ими направлении, и я ушел в комнату Фреда. Там было тихо и спокойно. Минут через пять сосед заглянул ко мне. Лицо его было растерянным: - Там газом сильно пахнет. Ты, надо полагать, забыл горелку выключить? Я вскочил, прошел на кухню; так и есть. Давление газа в трубе упало, а потом снова поднялось, и горелка погасла, а газ продолжал идти. Я закрыл горелку, распахнул форточку и сел у окна. Запах газа быстро улетучивался. - Что, трудно было самому все это сделать? Легче задохнуться, дядя Коля? Ну почему вы такой? - меня угнетала его несокрушимая глупость. - А какой, какой я! Знаю, ненавидите меня, никто меня не любит, со свету сжить хотят! Да не удастся, я цепкий... - лицо его вдруг посерело. - Да это ж ты нарочно меня газом уморить хотел... А-а, вот оно-о что-о. протянул он ошарашено. Я фыркнул и снова ушел в комнату Фреда. Слышал, как дядя Коля быстро прошел к себе в комнату, что-то бормоча. Я задумался о природе человеческого ума. Не страшно, когда человек глуп, страшно, когда он изображает из себя умного. Это приводит к неискренности, а я вообще-то ценю в людях больше не ум, а искренность. Идеально же, когда она соседствует с умом. Интересно, гиганты мысли, такие, как Платон, Гераклит, Эйнштейн, тоже были психами? Хм, а если нет, то жилось им весьма трудно в этом мире комплексов, рефлексов и непроходимой тупости человеческого окружения. Минут десять прошло, не больше. Дверь распахнулась, и в комнату заглянул участковый; за ним маячил сосед: - Вот он, вот. Сидит и не думает удирать. У, прощелыга. - Помолчите, пожалуйста. - отмахнулся участковый. - Я не с вами разговариваю. - и мне. - Где Фродин? - А чем обязан сей индивидуум Фред визиту такого высокопоставленного лица, как участковый инспектор? - спросил я. - А нежеланием вовремя явиться для отметки в явочном листе и оставить свою роспись. Честное слово, он мне нравился. Я подал ему записку Фреда. - Ладно, зайду в понедельник, - и он собрался уйти. Сосед повис на нем, как клещ. - Как же так! - лепетал он. - Здесь же убийством попахивает. Нет, не уходите. Он меня прибьет. Участковый посерьезнел и озабоченно посмотрел в мою сторону. - Я зайду в понедельник. - повторил он в пространство. Дядя Коля вытянул руки, медленно направился в мою сторону, вдруг резко подскочил и попробовал схватить меня за горло. Мне окончательно надоело быть человеком спокойным, рассудительным, разумным. Я взял его за одежду, вытащил на кухню, запихал его голову под кран и открыл холодную воду. Сосед орал неожиданным мощным басом раненого бронтозавра, а затем стал царапаться. Я принялся бить его лицом о край раковины и почему-то считал удары: "Раз, два, три, четыре, пять..!" На 20-ом ударе сосед замолчал, поднял ко мне залитое кровью мокрое лицо и тихо сказал: - Я понял, отпустите меня. Пихнув его на середину кухни, я уставился в стену. Безграничная усталость овладела мной. Дядя Коля медленно побрел к окну, оставляя на полу красные пятна, и тут вдруг развернулся, собрался, и я почувствовал, что сейчас он бросится на меня. Я достал из-за раковины тяжелый обрезок трубы и выразительно помахал им в воздухе. Сосед все понял, забился в угол и замер, изредка подрагивая. Я вышел из кухни, ожидая увидеть как минимум направленное на меня дуло пистолета и строгий взгляд. Я был уверен, что тюрьма мне обеспечена на ближайшие 10 лет. Милиционер смеялся. Я не верил глазам. - Понимаете, - говорил я, - я не вино...-Знаю, знаю; этот мужик всегда всех подозревает, зовет милицию, а потом убегает из отделения. Идиот просто. - и опять засмеялся. - Круто ты его: об раковину. Я был поражен, потрясен: "Вы не считаете меня виновным!? - ком в горле мешал говорить, слезы брызнули из глаз ручьем, я схватил его за руку, стал ее неистово жать, а потом заключил его в объятия. Я рыдал как ребенок. Мне верили, меня не винили ни в чем. Он, посмеиваясь, успокаивал меня: - Ну-ну! Ты чего это! Да ну их всех, психов! Ладно, мне идти надо. Да ну же, успокойся! Мы вышли на улицу. Я, жмурясь, смотрел в небо, любуясь восхитительным видом облаков, похожих на сахарную вату. Я был счастлив наконец-то, объективно, безусловно, независимо от обстоятельств. Ментяра пожелал мне удачи и ушел по делам. Я скрылся в переулке. С тех пор я верю в чудеса.