Бабушки - [88]

Джеймс лег в постель и уставился в окно. В темном саду тенями носились летучие мыши. Ночь дышала загадочными ароматами. В Кейптауне так не пахло… Джеймс вспомнил запах кожи и волос Дафны и уснул.

Утром приехали две сестры добровольной медицинской службы. Джеймсу перевязали больное колено, распухшие ступни намазали вонючей мазью и забинтовали. Остальным солдатам тоже сделали перевязки и обработали раны. Теперь оставалось только выздоравливать.

Девять бойцов сходили с ума от безделья и скуки: в полковничьем доме им следовало вести себя примерно, хотя больше всего хотелось развлечься, точнее — напиться.

Впрочем, полковник Грант это учел. В городе, недалеко от особняка Грантов, был клуб, где солдатам предложили провести вечер.

Джеймс мечтал остаться наедине со своими мыслями, не желая ни общества сержантов, ни прочих развлечений. Он сидел на веранде, смотрел на экзотических птиц и думал о Кейптауне. О Дафне и не только о ней. «Нас могли бы оставить там, а вместо этого мы попали сюда». Склонившись над раскрытой книгой, он погрузился в размышления — о воле случая, о предначертанной судьбе, о роке, о предназначении — и не заметил, как к нему подошел полковник Грант.

— Простите, я вам не помешаю? — осведомился полковник, опустившись в кресло рядом с Джеймсом.

— Нет, нисколько.

Перед Джеймсом лежал сборник стихов Киплинга. В предвоенный год, проведенный в обществе Дональда, о Киплинге никто не вспоминал. Интересно, что сказал бы теперь Дональд?

На полках в библиотеке полковника Гранта стояло много томов в красном сафьяне с золотым тиснением. Похоже, Киплинг был одним из его любимейших авторов.

Полковник взглянул на заглавие сборника, откинулся на спинку кресла и произнес:

— Киплинг — отличный писатель. Жаль, сейчас он не в моде.

— Я его прежде не читал.

— Вот и поделитесь со мной впечатлениями. Ваше поколение… — Полковник замялся и продолжил: — У вас совсем другой взгляд на вещи.

Вдали, на пыльной дороге, вьющейся мимо сада, шли индийцы в ярких одеяниях.

— Сэр, вы не знаете, что это за птицы кричат? — спросил Джеймс.

— А, это местные воро́ны. На наших совсем не похожи, правда?

— Да, они какие-то осипшие. Почти как я.

Полковник с облегчением рассмеялся, будто серьезная сосредоточенность Джеймса пугала его.

— Не волнуйтесь, это из-за пыли. Тут вообще очень грязно. Со временем привыкаешь.

— Как вы думаете, к жаре можно привыкнуть?

Повязки прикрывали язвы на теле Джеймса, шею обметала воспаленная сыпь. Полковник с сожалением посмотрел на него и сказал:

— Боюсь, к этому привычки не вырабатывается. Моя жена до сих пор жару плохо переносит. Обычно она уезжает в горы… Сейчас вот осталась, хочет помогать фронту, хотя чувствует себя неважно. Вы наверняка заметили…

— Да, конечно.

— А где ваши приятели?

— Отправились в город.

— Бедняги, им нечем заняться.

— Мы просто рады стоять на твердой земле, сэр.

— Да, я слышал, вам несладко пришлось, — кивнул полковник и ушел в дом.

После этого он часто приходил на веранду и беседовал с Джеймсом на самые разные темы.

— Вам не предлагали записаться на офицерские курсы?

— Предлагали, но я отказался. Сам не знаю почему.

— Чин пошел бы вам на пользу.

— Да, в плавании я об этом пожалел.

— Разумеется…

В другой раз, глядя на красный томик, лежавший перед Джеймсом, полковник процитировал:

Вражде и смуте есть конец,

Вожди уходят и князья^…[20]

— Не похоже, что уходят, сэр, — сказал Джеймс.

— Индийцы хотят, чтобы мы ушли. Очень хотят. Да вы и сами наверняка заметили.

За неделю пребывания в Индии Джеймс успел ознакомиться с заголовками в газетах: «Восстания», «Свободу Индии!», «Индия для индийцев», «Британская тирания»… Он вспомнил полузабытые призывы социалистов: «Свободу Индии!» «Что ж, Индия для индийцев… в этом есть какой-то смысл», — рассеянно подумал он.

— Полк, который квартировал здесь до вас, отправили в Бирму.

— Да, мы слышали.

— Они участвовали в подавлении восстания неподалеку отсюда. Очень неприятное дельце было. А вы что об этом думаете?

Джеймс считал, что солдатам следует беспрекословно исполнять приказы командования.

— Мне судить не положено, сэр.

— Мудро замечено, — рассмеялся полковник.

— Нас тоже в Бирму пошлют? — осторожно спросил Джеймс.

— Не знаю. Нет, правда, не знаю.

— А если бы и знали, все равно бы не сказали.

— Да, распространяться об этом не положено. Вы же понимаете, японцы готовят вторжение в Индию, якобы чтобы освободить страну от британской тирании. Похоже, они не шутят.

— Да, похоже на то.

— Судя по всему, на случай вторжения здесь оставят контингент британских войск.

— Ясно.

— Да, к этому все и идет.

Дни сменялись с монотонной однообразностью, без особых событий. Однажды, ближе к концу пребывания Джеймса в доме Грантов, полковник вышел на веранду, громко стуча сапогами по половицам. Джеймс сидел, погрузившись в глубокую задумчивость. Полковник кашлянул. Джеймс очнулся и с улыбкой вскочил, приветствуя старого вояку. Полковник Грант с усилием опустился в кресло.

— Знаете, для некоторых Индия — очень непростая страна. А некоторые приживаются. Таких немного, конечно. Вообще-то здесь трудно жить… — Полковник замялся, вытянул длинные ноги в отглаженных льняных брюках, тонкой загорелой рукой потер подбородок и задумчиво посмотрел в сад. — Позвольте узнать, вы хорошо спите?