Бабушка с крылышками - [2]

Элиас сидел в своей комнате, рисовал и радовался. Он, конечно, знал, что мама не умеет играть в «Инопланетян», но приятно было, что она хочет научиться. Однако фильм длился бесконечно. Мама снова и снова останавливала кассету, перематывала назад, что-то записывала в блокноте, и вдруг оказалось, что уже вечер, — папа вышел из своего кабинета и сказал, что хочет есть, мама принялась готовить ужин, а про «Инопланетян» забыла.

От злости Элиас разорвал все картинки, которые нарисовал. Он разорвал их на тысячу кусочков, а кусочки спустил в унитаз. После чего унитаз засорился. И засорился так сильно, что папе пришлось залить туда специальное средство для прочистки. Он чистил унитаз и ругал Элиаса, а Элиас от папы не отставал:

— Стоп! Лук-порей и суп-пюре, размазня плаксивая, чучело сопливое! Сыт по горло!

Конечно, он ругался не громким голосом, а тихим, которого никто не слышит, — пусть мама и папа думают, что ему стыдно, что он раскаивается. Потом мама и папа пришли пожелать Элиасу доброй ночи, в общем, все помирились и только после этого легли спать.

Но Элиас понимал, что помирились они ненадолго и, не завтра, так послезавтра, он тихим голосом опять будет тараторить свою ругалку — если не из-за футбольного мяча или «Инопланетян», ну так из-за чего-нибудь другого. Ведь мама и папа делают, только что им самим хочется. Они невыносимы. Они плохо воспитаны. И у Элиаса нет на примете никого, кто мог бы их правильно воспитать.

Глава 2 Заржавленные садовые ворота

Беда в том, что у мамы и папы Элиаса родителей уже нет. И у Элиаса, даже когда он был совсем маленький, не было ни одной бабушки и ни одного дедушки. Вот какое редкое несчастье ему выпало. Другим-то детям, кого ни возьми, повезло: например, у Виктории две бабушки и два дедушки. У Эмиля две бабушки и один дедушка, да какой — с татуировкой на лице! У Милана два дедушки, один толстый, другой ещё толще. У Грегора только одна бабушка, зато она мастер спорта по толканию ядра. А больше всех повезло Люси — у неё три бабушки и два дедушки, причём один дедушка — китаец. Он мастерит потрясающих воздушных змеев! Но дело не только в воздушных змеях. Бабушки и дедушки много чем хороши, а главное, у них всегда находится время для тебя. Им ничего не стоит десять раз подряд увлечённо рассказывать всё одну и ту же историю из своего детства, потому что они всякий раз забывают, что уже рассказывали её. Бабушки и дедушки очень рано просыпаются, а значит, они не сердятся, если в полшестого утра заберёшься к ним под одеяло, и даже соглашаются почитать тебе сказку из книжки «Спокойной ночи, малыши!».

Почти все дедушки мастерят рогатки, хотя знают, что этого делать нельзя. Они мастерят их тайком, а потом находят в парке надёжный тайник, где можно спрятать рогатку, а то ведь, если принесёшь её домой, родители скажут, что оружие — не игрушка для детей. А бабушки умеют в самой обыкновенной кастрюльке наварить карамелек из сахара, хотя знают, что в сахаре нет никаких витаминов. Поэтому они делают карамельки, когда вы с бабушкой одни дома, и когда родители придут, ничего говорить нельзя о карамельках, а то они скажут, что от конфет толстеют или что от них дырки в зубах.

О бабушках и дедушках Элиас никогда всерьёз не думал. Просто он чувствовал, что ему кого-то не хватает. Но он не знал кого и не знал, где этого «не знаю кого» взять.

Однажды — вскоре после потери мяча, подаренного на день рождения, — Элиас решил мяч поискать. От детской площадки, со всех сторон окружённой парком, он шёл всё дальше и дальше вдоль высокой каменной стены, за которой где-то, наверное, лежал его мяч. Шёл он, шёл и забрёл в довольно отдалённую часть парка. Тут бы ему и повернуть назад, потому что мама строго-настрого запретила уходить с детской площадки. Но Элиас подумал, что в стенах обычно бывают ворота, и он решил во что бы то ни стало отыскать ворота в этой стене.

В конце концов он обнаружил в густых зарослях, в самой чаще, решётчатые ворота. Было видно, что их давным-давно не открывали. Ворота сильно заржавели, но в замочной скважине торчал большой ключ. Когда Элиас хорошенько поднажал, взявшись обеими руками, ключ удалось повернуть. Ворота со скрежетом приоткрылись.

А за ними заросли были ещё гуще. Сделав несколько шагов, Элиас остановился. Дальше идти было страшно: что, если он не найдёт обратной дороги? Что, если кто-нибудь запрёт ворота? Он же никогда в жизни не выберется обратно, на ту сторону!

Элиас уже твёрдо решил повернуть назад, как вдруг увидел свой футбольный мяч. Он лежал в зелёной тине у берега маленького прудика. Элиас подобрал палку подлиннее и попытался достать мяч, но тот слишком глубоко увяз в грязи. Ничего не поделаешь — Элиас полез в тину и грязь, засучил рукава и вытащил мяч…

Но как же он удивился, когда увидел, что эта жёлтая штуковина, которую он вытащил из тины, вовсе не футбольный мяч, а яйцо! Большое, жёлтое, перепачканное тиной яйцо!

Как быть? Птичьи яйца нельзя воровать из гнёзд, их даже трогать руками нельзя — это знают совсем маленькие дети. И Элиас знал. Но у него нашлись три но. Первое но: он не своровал яйцо из гнезда, а вытащил из грязной лужи. Второе но: он не знал, что это яйцо, он же думал, это футбольный мяч. И наконец, третье но: после того как он взял яйцо в руки, мама-птица уже не станет яйцо высиживать, зато дома у Элиаса, в тепле и уюте, может быть, из яйца вылупится цыплёнок.