Бабочка - [142]
Через два дня состоялся суд. У моего адвоката припасен каталог бабочек, судя по которому стоимость двуполого экземпляра полторы тысячи долларов и выше. Американцу приходится возместить судебные издержки и уплатить моему адвокату.
Нам пришлось продать ресторан — раньше или позже это должно было произойти, Индара и Дайа слишком красивы, и их смелые туалеты возбуждают и сводят с ума моряков. Девушки поняли, что чем больше они обнажаются, тем большими становятся их чаевые.
И однажды случилось то, чего я так боялся. Огромный веснушчатый верзила не удовлетворился видом обнаженных ляжек, а схватился грубыми руками за трусики моей индианки. Она держала в руках стеклянную байку и, не раздумывая, опустила ее на голову верзилы. Удар был так силен, что парень растянулся на полу, прихватив с собой и трусики. Я хотел помочь ему, но его друг-моряк подумал, что я собираюсь его бить, и не успел я охнуть, как схватил удар в глаз. Однако моряк слишком быстро отпраздновал победу, и, став передо мной в боксерской стойке, закричал:
— Защищайся, защищайся!
Удар ногой в пах, сопровождаемый ударом головой «а-ля Бабочка», и боксер растянулся во всю длину.
Потасовка стала всеобщей. Ван-Ху раздает удары палкой направо и налево; Квик-Квик вооружился длинной вилкой, а мой друг-парижанин размахивает стулом. Индара отступает — отсутствие трусиков, видимо, мешает ей.
Подъезжает джип военной полиции. Солдаты размахивают дубинками и хотят силой ворваться внутрь, чтобы отомстить за своих моряков.
Только английским полицейским удается вытащить нас, усадить в «черный ворон» и отвезти в полицейский участок. У меня под глазом фонарь, но среди моих друзей нет раненых, и нам не верят, что мы действовали в целях самозащиты.
Через восемь дней судья принимает нашу версию и освобождает нас всех, кроме Квик-Квика, который получает три месяца за использование вилки как оружия.
В ближайшие пятнадцать дней состоялось шесть крупных драк — моряки решили, что счеты еще не сведены. Нам пришлось закрыть ресторан. Мы продали его за бесценок, не вернув даже вложенных туда денег. Правды ради следует сказать, что последнее время ресторан пользовался плохой репутацией.
Бамбуковая хижина
Недалеко от Джорджтауна находится алюминиевый рудник. Там же расположена маленькая деревушка, в которой живут рабочие и инженеры. И вот мне приходит в голову гениальная мысль: почему бы не открыть клуб в этой забытой Богом деревушке? Люди там, наверно, скучают по ночам.
— Верно, там нет никаких развлечений, нет ничего, — говорит мой друг Паскаль.
Через пять дней мы: Индара, Квик, Ван-Ху и я — сидим в лодке, которая везет нас по реке к руднику Маккензи.
Деревня производит отвратительное впечатление — в ней ни одного кирпичного дома и ни одного цементного — одни лишь глиняные и бамбуковые бараки с крышами, покрытыми ветками финиковых пальм. В четырех грязных столовых всегда полно народу, и моряки дерутся даже за теплое пиво.
За десять дней мы построили (вернее, не мы, а негры-плотники с рудника) четырехугольный зал длиной в двадцать метров и шириной в восемь. Тридцать столиков, каждый из которых рассчитан на четырех человек, позволят посетителям удобно разместиться. Есть сцена, на которой будут выступать актеры; бар во всю длину зала и с дюжину высоких вращающихся стульев. Возле клуба мы построили дом из восьми комнат.
Я поехал в Джорджтаун за продовольствием, столами и стульями, и заодно нанял четырех молодых негритянок; они будут работать подавальщицами вместе с Дайей, решившей присоединиться к нам. Мы наняли и кули, который будет играть на взятом напрокат пианино.
С большим трудом мне удалось уговорить двух яванок, португалку, китаянку и двух мулаток оставить проституцию и заняться стриптизом. У индийца, который в свое время скупил весь реквизит бродячего театра, я достал одежду для своих «актрис»: платья, нижнее белье, черные и цветные чулки.
Начались репетиции в нашей «Бамбуковой хижине» (так мы прозвали ночной клуб). Не простым делом оказалось научить «актрис» раздеваться. Во-первых, я говорю на скверном английском, и они меня плохо понимают; во-вторых, они привыкли всю жизнь раздеваться быстро, надеясь поскорее избавиться от очередного клиента, а теперь все наоборот: нужно с чувством снимать с себя одежды. Каждая девушка должна и в одежде, и в поведении на сцене найти свой стиль.
«Маркиза», в розовом корсете, кринолине и шароварах, медленно раздевается за ширмой напротив большого зеркала; «Быстрая» — мулатка с гладким и очень светлым животом (прекрасный пример кровосмешения). Вся одежда на застежках-молниях. Она выходит на сцену в ковбойских брюках, широкополой шляпе и белой рубашке под звуки бравурного военного марша и тут же легким движением ноги сбрасывает туфли.
Все остальное с нее «сваливается» буквально за считанные минуты, и она предстает перед возбужденной публикой во всем своем великолепии.
День открытия «Бамбуковой хижины» принес ей настоящий успех, большего мы и желать не могли. Последние посетители вышли, когда уже светало.
Проститутки, превратившиеся в актрис, относятся к новой работе со всей серьезностью и счастливы оттого, что оставили прежнее ремесло. Дело продвигается хорошо. Единственная проблема: здесь много мужчин и очень мало женщин. Все посетители хотели бы сидеть рядом с девушкой, если не всю ночь, то хотя бы часть ее. Если две девушки садятся за один столик, к нам приходят с претензиями.
В автобиографическом романе «Ва-банк» (1972) Анри Шарьер раскрывает перед читателем мир своей души, прошедшей через не мыслимые страдания и унижения. Автор представленной дилогии был осужден по подложному обвинению в убийстве, приговорен к пожизненному заключению. Многие годы отданы каторге, скитаниям в стремлении добраться домой, во Францию. Вопреки всему Шарьер выстоял, достойно перенес страшные испытания судьбы. Он уверен: «Одно лишь имеет смысл в жизни — никогда не признаваться, что ты побежден, и научиться после каждого падения снова вставать на ноги».
В автобиографических романах «Папийон» (1969) и «Ва-банк» (1972), ставших на Западе бестселлерами, Анри Шарьер раскрывает перед читателем мир своей души, прошедшей через не мыслимые страдания и унижения. Автор представленной дилогии был осужден по подложному обвинению в убийстве, приговорен к пожизненному заключению. Многие годы отданы каторге, скитаниям в стремлении добраться домой, во Францию. Вопреки всему Шарьер выстоял, достойно перенес страшные испытания судьбы. Он уверен: «Одно лишь имеет смысл в жизни — никогда не признаваться, что ты побежден, и научиться после каждого падения снова вставать на ноги».
Бывают книги просто обреченные на успех. Автобиографический роман Анри Шарьера «Мотылек» стал бестселлером сразу после его опубликования в 1969 году. В первые три года после выхода в свет было напечатано около 10 миллионов экземпляров этой книги. Кинематографисты были готовы драться за право экранизации. В 1973 году состоялась премьера фильма Франклина Шеффнера, снятого по книге Шарьера (в главных ролях Стив Маккуин и Дастин Хоффман), ныне по праву причисленного к классике кинематографа.Автор этого повествования Анри Шарьер по прозвищу Мотылек (Папийон) в двадцать пять лет был обвинен в убийстве и приговорен к пожизненному заключению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Интервью с одним из выдающихся, наиболее противоречивых польских музыкантов, и вместе с тем вдохновляющих фигур шоу-бизнеса. Лидер группы Behemoth раскрывает все карты. Искренне и бескомпромиссно он рассказывает о своём детстве, взрослении, первой любви и музыкальных вдохновениях. Он вспоминает, как зарождались Behemoth, но также рассказывает о бурных романах или серьёзных отношениях. Собеседники Дарского много времени посвящают взглядам музыканта на вопросы, связанные с религией, церковью, историей, местом человека в обществе и семье.
Жизненный путь выдающейся русской певицы Надежды Васильевны Плевицкой (1884–1940) завершился поистине трагически. В смертный час рядом с ней не оказалось ни одного близкого человека. Исчезли те, кто ее страстно и нежно любил и кого она дарила своей любовью. Хуже того, от нее отвернулись все, кто многие годы ей рукоплескал, кто искренне восторгался ее талантом, кто плакал, слушая ее голос. Они не простили Плевицкой того, что, стараясь заслужить возможность вернуться с чужбины на родину, она согласилась участвовать в невероятных по изобретательности операциях советской разведки.
Издание представляет собой первую часть автобиографии известного этолога, биолога и выдающегося популяризатора науки Ричарда Докинза. Книга включает в себя не только описание первой половины жизни (как пишет сам автор) ученого, но и чрезвычайно интересные факты семейной хроники нескольких поколений семьи Докинз. Прекрасная память автора, позволяющая ему поделиться с нами захватывающими дух событиями своей жизни, искрометное чувство юмора, откровенно переданная неподдельная любовь и благодарность близким доставят истинное удовольствие и принесут немало пользы поклонникам этого выдающегося человека.
Элла Владимировна Венгерова — известный переводчик с немецкого языка, лауреат премии им. В. А. Жуковского. Достаточно сказать, что знаменитый роман Патрика Зюскинда «Парфюмер» в переводе Э. В. Венгеровой был переиздан десятки раз. Ее «Мемуарески» — это воспоминания о детстве, школьных и студенческих годах, о работе в Библиотеке иностранной литературы, в НИИ культуры, в издательстве «Искусство» и РГГУ. Но книга Венгеровой не обычная семейная сага на фоне истории, как это часто бывает, а искренняя, остроумная беседа с читателем, в том числе о творческой работе над переводами таких крупных немецких писателей, как Петер Хакс, Хайнер Мюллер, Георг Бюхнер, Эрик Мария Ремарк и многих других.
«Мы подходили к Новороссийску. Громоздились невысокие, лесистые горы; море было спокойное, а из воды, неподалеку от мола, торчали мачты потопленного командами Черноморского флота. Влево, под горою, белели дачи Геленджика…».
«Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение малтшиков и дьевотшек «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы. Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия.