Бабочка - [53]

Но я не легла отдыхать, хоть в комнату, где я расположилась, дважды заходил охранник (предварительно постучав и уведомив, кто это), и уточнял, не нужно ли меня провести в спальню? Я благодарила и отказывалась. Не могла уйти, не дождавшись Сергея. Мне хотелось с ним поговорить. Объяснить что-то. Не уверена, что точно знала, что именно собираюсь объяснять ему. Быть может то, что Артем меня волнует не больше, чем друг.

Однако не справилась, проснувшись на диване в одиннадцать от очередного посещения охранника, все-таки сдалась и пошла к себе. А в два часа ночи ощутила сквозь дрему, как Сергей вошел ко мне в комнату и сел рядом, взял меня за руку. И опустил голову на мою подушку. Совсем рядом с моим лицом. От любимого ощутимо пахло сигарами. Я знала, что он иногда курил их, когда к нему приезжали какие-то люди, или на встречах, о которых мне ничего не было известно. Наверное, потому, что почти спала, меня неожиданно очаровал этот аромат, смешанный с запахом одеколона Сергея. В этот раз я практически не притворялась, оттого, видимо, совершенно не опасаясь, я заворочалась на подушке и подвинулась впритык к нему, щекой к щеке. Он не отодвинулся. Переплел свои пальцы с моими. Я забралась под пиджак свободной рукой, словно грелась. И вот так уснула окончательно, тихо выдохнув ему в кожу: «люблю», но так и не вспомнив про то, что хотела оправдаться за Артема.

Утром я проснулась одна, разумеется. О ночном визите Сергея напоминал лишь легкий аромат тех самых сигар, пропитавший наволочку моей подушки. И новая пурпурная орхидея на прикроватной тумбочке. В этот раз в горшке. С множеством цветущих бутонов.

Еще полусонная, я протянула руку и осторожно провела пальцем по лепестку. Он казался бархатистым и нежным на ощупь. И очень красивым.

А мне почему-то все равно было грустно-грустно внутри. Аж надрывно как-то, так, что плакать хотелось. От всей этой молчаливой недосказанности, недоверия, непонимания. От нежелания Сергея даже обсудить наши отношения.

Эти чувства только усилились, когда я узнала, что он уже уехал по каким-то срочным делам, и не сможет со мной позавтракать. К тому же, к грусти и хандре присоединился еще и страх. Не совсем для меня привычный, но уже однажды испытанный, там, летним днем на берегу речки. Немного придя в себя после похищения и болезни, осмыслив все, что теперь знала, я вдруг по-новому взглянула и на бизнес Сергея. А также на то, чем это может обернуться для него. Если похитили меня, убили моего отца - кто мог гарантировать, что с ним ничего не случится? Но когда я спросила Сережу об этом пару дней назад, он сделал вид, что не слышит вопроса. Как и всегда, когда я пыталась поговорить о его «работе». Только повторил то, что уже обещал: «что никогда меня не бросит, никто и ничто его не заставит это сделать, чтобы ни случилось. Зубы обломают».

Мне хотелось в это верить. Очень хотелось. Но разогнать страх, тоску и нарастающее между нами напряжение это не помогло. Да и общая угнетенность моего настроения из-за такой непривычной для нас сложности в общении, какой-то дикой для меня отчужденности – только усиливало взвинченность нервов. Казалось, еще немного – и я взорвусь, не выдержу.

Чтобы как-то расслабиться, я решила потихоньку возобновить занятия танцами. Летний перерыв наглядно показал, что потом не так и просто вернуться в строй. И хоть я понимала, что нагрузки полноценных тренировок мне еще не нужны, да и повредить могут, ничего плохого в легких домашних повторениях элементов – не видела. Потому выбрала для себя комнату на первом этаже, где было не так много мебели, принесла музыкальный центр (не сама, охранников попросила), и приступила.

Сергей

Я действительно старался вернуть все на позиции, на которых мы раньше были. Но ни черта не получалось! И ладно Света. Я понимал, что Бабочка вряд ли так просто согласится закрыть на все глаза и сделать вид, что ничего и никогда между нами не менялось. Нет, я о таком и не мечтал, учитывая вариант с ее сопротивлением. Но дело-то было не в Свете. Срывался я. Срывался постоянно.

Эти ночные «проверки» ее состояния… Только идиот поверит в такую причину моих ночных обходов. И я знал, что ни под каким предлогом не должен этого делать, Бабочка уже уверенно шла на поправку. Но все равно заходил к ней, потому что не мог, не справлялся с желанием быть ближе.

Я напоминал себе о том, что для всех она - моя племянница. О том, что она еще в школе учится, черт возьми! И ей меньше всего надо влюбляться или связываться с таким, как я. Я все это повторял про себя постоянно. И все равно не мог удержаться, чтоб не обнять ее, чтобы не поцеловать, хоть в макушку, висок.

Возможно, будь я более разумным и сумей разыграть полное равнодушие к ней, как к девушке – Света потеряла бы интерес и обратила бы свои взоры на кого-то другого. Более подходящего. На того же малолетнего придурка, Артема, к примеру, который не оставлял попыток за ней ухаживать. И я ведь старался. Реально старался: наступил себе на горло, не обращая внимания на собственное мнение и свои желания, уехал, обеспечив им «уединение» настолько, насколько это было реально вообще. И что? Что я сделал, едва вернулся? Я поперся к ней, еще и с орхидеей, словно пытался вопреки всем своим умным поступкам «застолбить» свое место, убедиться, что отношение Светы не изменилось после этой встречи. Ну, не дурак ли?