Бабкина книга - [61]

Но в этот день, как назло, пошел дождик. А может, оно и к лучшему, не под забором же ей в грехах каяться. Она усадила Алешку за стол, налила чая, подвинула ближе вазочку с печеньем и несколькими конфетами, оставшимися от ее страданий.

Вот сейчас он начнет пить чай, и Ринка скажет, кто она такая на самом деле. Или лучше подождать? Чай горячий, еще ошпарится.

Она уже столько раз прокручивала в голове разные варианты, но так и не придумала, как это лучше сделать. А вдруг он ее после этого бросит? Точно бросит! Мало того, что подруга ведьмой оказалась, так еще и целое ведьмовское кодло на него покушается!

Полоская печенье в чае, Алешка завел разговор о колхозных делах, а Ринка все никак не могла решиться, ерзала на стуле, как на грелке с кипятком. Но ее друг тоже вел себя странновато. Обычно он разговаривал спокойно, чуть насмешливо, а теперь то бубнил, глядя в пол, то неожиданно налегал на угощение, то вдруг переключался на какой-нибудь предмет в хате и с преувеличенным интересом начинал его обсуждать.

Наконец он сделал последний глоток, похлопал себя по животу и вопросительно кивнул на диван:

- Пойдем посидим?

На диване сидеть было опасно. Те пару раз, что Алесей бывал у нее дома, посиделки на диване заканчивались тем, что Ринке срочно надо было выходить подышать на улицу во избежание катаклизмов. Но сейчас тема была слишком уж серьезная, чтобы о всяких глупостях думать, и девушка примостилась рядом с Алешкой, собираясь с мыслями.

Она почти определилась со вступительной частью, когда ее кавалер громко вздохнул и, неожиданно обняв, притянул к себе. Сердце в груди застучало, словно молоточек. Ринка подняла глаза на парня, чьи намерения сейчас были довольно прозрачны, по крайней мере, их начальная часть, и поняла, что все слова, которые она так тщательно подбирала, из ее головы улетучились. По телу разлился жар, заполняя до самых кончиков пальцев.

Комната исчезла, осталось только его лицо - совсем рядом. Глаза смотрят так внимательно, а теплые губы вот-вот коснутся ее губ... И тогда она сама станет горячей волной, вырвется за пределы тела, все плавя на своем пути.

Она вообразила огненную лаву, растекающуюся по комнате, представила рухнувший на их головы потолок... и стала Алешку отпихивать.

- Нет, прости, нельзя - не могу, - сказала она, высвобождаясь из его объятий.

Взглянул - как гвоздем по сердцу царапнуло.

Сгорбился, руки на коленях сжаты в замок, глаза - в пол, в одну точку. Смешная челка свисает вниз, прячет его от Ринки. И тишина такая тяжелая, словно за тысячу километров они друг от друга, а со всех сторон - бетонные плиты.

Ведьма кусала губы, бросая косые взгляды на парня, но не решалась заговорить. Наконец он тяжело вздохнул, и, все так же глядя в пол, спросил:

- Не нравлюсь?

- Нет, ну, что ты! Наоборот! - перепугалась Ринка и потянула его за руку, расцепляя сжатые пальцы. - Просто не могу я пока что, нельзя. Я бы и сама... хотела... но не могу, не сейчас.

- А когда? - спросил он.

- После свадьбы, - брякнула первое, что пришло в голову, и зачем-то кивнула на икону Николая Чудотворца, висевшую в углу. Если бы она сама знала, когда наступит это "когда"! К тому же не того сейчас, тут совсем другие неприятности на носу.

- А, так ты верующая что ли? - лицо парня посветлело. - Чего ж молчала? А я-то все думаю: в чем дело? Думал, что не нравлюсь. Я же к тебе уже и так - и так, а ты все убегаешь. Не бойся...

Он снова обнял ее и прижал к себе. Ринка уткнулась носом в плечо, такое родное, хоть и пахнущее соляркой, и всхлипнула. Какой он все-таки хороший! Самый-самый! Она так испугалась, что он уйдет! А он вон как - в верующие ее записал. Пора признаваться.

- Все нормально, - сказал он, гладя ее по волосам. - Моя мать тоже верующая, к тому же очень строгая. Ну, я тоже верю, что что-то такое там есть, но в церковь не хожу. А она - постоянно. Так что я тебя понимаю.

Ринка проглотила слова, готовые сорваться с языка. Да если только его мать узнает, что она - ведьма, то привяжет сына к кровати и не выпустит к ней, даже если хата гореть будет! Что же теперь делать-то?

Она набрала побольше воздуха, и выдохнула, не решаясь сделать страшное признание. Алешка, видно, истолковал это по-своему:

- Ты не переживай, я настаивать не буду. Ну, вроде бы, как грех это, да? Просто ты мне очень нравишься. Даже больше, чем очень...

Он опустил глаза, взял ее за руку, легонько сжав пальцы, помолчал немного, а потом сказал:

- Так что если дело только в этом, и если я тебе тоже нравлюсь, то... жди сватов... или как там говорят...

Обряд

С самого утра небо было затянуто тучами. Моросил мелкий противный дождик, и Феликс изрядно промок, добираясь до дому. Он долго мяукал под дверью, скреб ее лапами, пока наконец сумел открыть. В хату кот вошел, пыхтя, как хорошо замешенное тесто. Но напрасно он ожидал сочувствия и угрызений совести со стороны домочадцев. В центре внимания сейчас оказалась Ринка, которая лежала на кровати, свернувшись клубком, а вокруг нее островками были разбросаны мокрые носовые платки. Стопку сухих держал наготове Плюх.

Увидев новое, пока еще не посвященное в ее проблемы лицо (если можно так сказать про кошачью морду), девушка быстро заморгала, сморщила нос, и по ее, не успевшим обсохнуть, щекам побежали новые ручьи.