Бабель: человек и парадокс - [50]

Затем Йоффе пишет о том, что Бабель «затопил» Горького своими рассказами, а Горький сначала все отвергал и наконец отправил Бабеля «в люди». Далее — о том, где и когда работал Бабель, в том числе: «И если можно верить его [Бабеля] свидетельству, служил некоторое время также в ЧК». Пишет, что в 1923-м начали выходить в «ЛЕФе» и «Красной нови» рассказы из «Конармии», числом не менее 16-ти. Далее отмечается, что различные руководители и просто малообразованные люди обвиняли Бабеля в том, что он пишет не о действительности, а о том, что рисует его воображение.

В 1924-м, пишет Йоффе, Бабель опубликовал еще более 20 новых рассказов, в основном из «Конармии», но не только. Особенно отмечает рассказ «Отец», третий, предпоследний из «Одесских рассказов», напечатанный в номере за август-сентябрь «Красной нови». Упоминает и «в высшей степени необычный рассказ с фантастическим происшествием в нем — „Иисусов грех“». Пишет об «интереснейшем споре между старым и новым миром в рассказе „Конец св. Ипатия“». Сообщает, что в 1925-м вышли «Первая любовь» и «История моей голубятни» — «рассказы, основанные на детстве писателя».

Далее Йоффе отмечает, что критическая литература о Бабеле составляет много больше томов, чем все им написанное, и подробно останавливается на статье А. 3. Лежнева, опубликованной в его сборнике «Современники», увидевшем свет в 1927 году, а написанной в 1926-м. Лежнев дает отпор критикам Бабеля: «защищает от обвинений в цинизме», возражает тем, кто обвинял Бабеля, что «он видит казаков еврейскими глазами, полными ужаса и презрения глазами жертвы погромов».

Йоффе подробно разбирает статью о «Конармии» Александра Воронского в «Красной нови» (№ 5, 1924). Воронский пишет, что все с нетерпением ждали новых рассказов Бабеля, и, «несмотря на то что Бабель был попутчиком, а не настоящим большевиком, его рассказы считались одними из самых выдающихся в русской литературе постреволюционного времени».

Йоффе пишет об обвинениях Бабеля в натурализме (этот термин в советской жесткой критике позднее сменили обвинения в космополитизме, отмечает Йоффе) и пересказывает объяснения Воронского: новая действительность, более удивительная, чем любая фантазия, пробуждала в Бабеле неутолимое любопытство. Далее Йоффе пишет об аргументах Воронского против тех, кто обвиняет Бабеля в отсутствии исторической перспективы и широкого полотна, увековечившего бы Конармию. Воронский пишет, что, в отличие от реалиста Л. Толстого, Бабель — импрессионист, несмотря на свой реалистический взгляд на происходящее.

Далее Йоффе переходит к полемике между Горьким и Буденным, который обрушился на Бабеля в журнале «Октябрь» (№ 3, 1924) и обвинил Бабеля в бабизме (игра слов на основании сходства фамилии Бабеля со словом «баба»), в женской мягкотелости и слабости. Горький выступил со статьей «Как я научился писать» («Правда». 30.9.1928), которую Йоффе цитирует в своем переводе. Затем приводит содержание ответа Буденного («Правда». 26.10.1928 и затем перепечатка в «Красной газете») и снова — ответа Горького («Правда». 27.11.1928), где Горький вступается за литературную справедливость и доказывает ценность рассказов Бабеля.

«Среди тех, кто отрицал ценность рассказов Бабеля, был и писатель Всеволод Вишневский», — пишет Йоффе, сообщая, что 23 марта 1930 года тот послал Горькому свою книгу «Первая конная» и сопроводительное письмо, которое цитирует Йоффе и которое касается полемики Горького с Буденным.

Далее Йоффе посвящает читателя в отношения между Дмитрием Фурмановым (1891–1926), автором книги о Чапаеве, и Бабелем, пишет об их дружбе, разнице их писательских методов, о влиянии, которое оказал Бабель на Фурманова, уча его тщательно шлифовать написанное, сокращать, редактировать по многу раз.

Йоффе цитирует те дневники Фурманова, в которых написано о Бабеле, а также тетрадь с заметками о писателях и книгах, хранящуюся в архиве Фурманова, есть в ней и запись о Бабеле. Йоффе сообщает, что 15 марта 1936 года Бабель выступил с речью о Фурманове (к 10-летию со дня смерти), и цитирует его слова: «Страницы книги Фурманова [„Чапаев“] распахнулись, и из них вышли живые люди, настоящие герои нашей страны, настоящие дети нашей страны».

Рассказывая о нападках на Бабеля, Йоффе пишет: «Бабель всегда умел хранить свое достоинство, никогда не сгибался и не кланялся, не бил себя в грудь, каясь в грехах, и не обещал исправиться, как делали в СССР в его время многие замечательные люди».

«В 1928-м, спустя всего почти пять лет после выхода его первых зрелых рассказов, появился сборник статей о его творчестве в издательстве „Академия“, и в нем три статьи: Н. Степанов, „Бабель и короткий рассказ“, Н. Новицкий, „Бабель“ и Г. Гуковский, „Закат“. Но показ фильма по его рассказу „Беня Крик“ был запрещен властями, за несколько месяцев до того».

Слава Бабеля распространялась быстро — и пристальный взгляд режима заметил творчество талантливого писателя. Йоффе цитирует письма Бабеля к сестре, где Бабель отрицает, что давал интервью польской реакционной газете, сообщает, что Бабель удостоился «виллы в Переделкино, рядом с Пастернаком», где и был арестован. Пишет о работе Бабеля над киносценариями, а также: «Осенью 1938 года он берет на себя редактуру русского издания сочинений Шолом-Алейхема и назначается главой редакции в государственном издательстве».