Ему, в отличие от нас поверят на слово, что такое БЫЛО ВОЗМОЖНО. Кунице хватит и этого. Как впрочем и нам, — поскучнела она.
Или — нет, даже не так, — вяло, словно бы нехотя пробормотала она. — Придёт не один, а с другом, а лучше с двумя, чтоб была парочка независимых свидетелей, обосновав их присутствие какой-нибудь, ну очень насущной необходимостью. Что-то типа: «Вот мои компаньоны по этому делу, познакомьтесь. Я без них никуда». И всё такое прочее.
И при них со смехом признается, что четвертная бутыль это три литра, а не двадцать пять, как тут Маша насчитала. Как оно выходило из пересчёта заказанного им литража спирта на озвученное Марьей Корнеевой количество бутылей. И мы все дружно вместе посмеёмся над такой несуразицей, понимая что потребные два миллиона бутылей — совершенно неподъёмный объём работ ни для кого. По крайней мере в оговоренные сроки. Лет за десять — может быть, но в оговоренные сроки — ни в жисть.
Вот это и будет ловушка. У него свидетели, что мы лохи. И дальше уже он может диктовать свои условия с позиции силы, выкручивая нам руки.
Значит, наши действия. Сначала разбираемся можем ли мы произвести столько бутылок. А для этого — затягиваем переговоры.
Я завтра же отправлюсь обратно на завод к Марку и там на месте обговорю все нюансы. И не вернусь в город, пока не буду твёрдо уверена что у нас есть и бутыль, и автоматическая линия по их выдуву. И мы полностью со всех сторон прикрыты.
А вот потом, — подпустила она в свой голос зловещих ноток. — Потом, делаем морду ящиком и обещаем всё что угодно. А насчёт бутылок? Ничего на знаю! Мы с самого начала так и думали, что поставляем ему не двести одиннадцать тысяч бутылок, а два миллиона. А двести одиннадцать тысяч — это так, первая пробная партия. Остальное, мол, потом. Что пять миллионов злотых — это так, что-то типа аванса. И было бы хорошо их сразу получить, вперёд.
Мол, мы ТАК думали. И что ждём от него скорейшего авансирования всей партии бутылей и готовы немедленно приступить к производству. Пусть подготавливает сумму в…, — запнулась она растерянно глядя на бумажку у себя в руках, — двадцать шесть с половиной миллиардов злотых, — прошептала она потрясённо, словно только что до неё дошла чудовищность суммы платежа.
Невероятно. Бред! Он столько не заплатит, — медленно покачала она головой. — Никто столько не заплатит. Это ясно без всяких переговоров. Значит…. Чтоб не выглядеть лохушками, переигрываем.
Опять делаем морду ящиком и как бы идя ему навстречу, соглашаемся на оплату двух миллионов бутылок в размере первоначальной суммы. Той, что он должен был нам выплатить за двести одиннадцать тысяч бутылей. Логично? Логично.
То есть плати те самые пять миллионов злотых. И уже исходя из этой суммы и будем всё в дальнейшем планировать.
Вряд ли из него удастся выдавить больше, а нам как раз её хватит на запуск нового цеха. Да ещё, глядишь, что-то и на пожрать останется.
А потом, в подтверждение своих слов, что бутыли реально так дёшево и стоят, ещё дополнительно выкидываем на рынок любому желающему один, а то и два миллиона бутылок по грошовой цене. И тем окончательно выбиваем почву у него из-под ног, подтверждая НАШУ деловую репутацию. И дураком тогда выглядит он, а не мы. И свидетели то у нас, а не у него.
Вот тут мы его и ур-роем, — мстительно предвкушающе радостно потерла она ладони.
И цена той бутыли должна быть действительно, не два золотых, что так тебя возмутило, а сущие медяшки. Три-четыре медных монетки за четвертную бутыль, не больше.
При массовом производстве такое возможно, — сердито махнула она на Машу рукой, отсекая все возражения. — Я уже с Марком как-то сей вопрос прорабатывала и поняла, что будь у нас массовый заказ на бутылки — давно бы наладили поточную линию. Но, пока заказчика нет, нет и линии, — с усмешкой развела Белла руками. — Ну, а раз он уже есть…
— Минуточку, — остановила разошедшуюся Беллу Маша. — Минуточку!
Ты знаешь, что тут внезапно пришло мне в голову? Если остальную часть спирта он не планирует получить в бутылях, если он знает, что в реальные сроки произвести такое дикое количество бутылей — невозможно, то как тогда ему должен был поставляться остальной спирт? Те самые четыре с половиной тысячи тонн спирта, что должны были бы быть разлиты в те полтора миллиона неучтённых бутылей?
— А вот это — очень интересный вопрос, — задумчиво пробормотала Белла. — Вопрос, ответа на который у меня пока нет. Единственно…, — задумалась она. — Единственно, что сразу приходит на ум — он собирается поставлять спирт в бочках. Как и первую партию. И лишь первую часть в бутылях.
— Но тогда не будет соблюдено качество. Чистоты не будет, — удивилась Маша. — Спирт же натянет в себя из древесины чёрте чего, и если и будет на что пригоден, так исключительно на питьё, а не для химически чистого производства. Вот там — это пойдёт на ура. А в пороховом производстве — сомневаюсь, — пожала она плечами. — Хотя, я, конечно, не специалист.
— Вот именно, не специалист, — раздражённо развела Белла руками. — Откуда мы знаем куда и кому пойдёт этот наш спирт. Ничего ведь не сказано. Так чего попусту гадать?
