— Прячьтесь!
— С какой стати? — удивилась бабайка.
— Никита бежит. Я бы не хотел…
— Прекрасно, — сказала бабайка, и в комнату влетел Никитка.
— Здравствуй, Никита, — вежливо сказала бабайка.
Никита стоял как вкопанный и молча смотрел на медвежонка-интеллигента. Хотел бы я знать, что в этот момент творилось в голове четырёхлетнего человечка.
— Никита, ты почему не здороваешься? — сказал я строго, и мне тут же стало не по себе. Неуместным выглядело это педагогическое клише здесь и сейчас.
Бабайка внимательно смотрела на Никиту и ждала. Неведомо отчего напрягся и я. В тот самый момент, когда я с облегчением
(с облегчением?! господи, почему с облегчением?!)
хотел сказать, что, мол, невежливо, Никита, так делать, ну да ладно, сын мой сказал:
— Здравствуйте.
И тут мне показалось, что бабайка выдохнула воздух, так словно у неё отлегло от сердца.
— Вот и славно, — сказала бабайка. — Ох, совсем забыл, у меня же там…
И полезла обратно в стол, и заворочалась там, что-то перебирая, переставляя с места на место. «Да где ж он там», — слышался её полузадушенный шёпот. Вылетел и шлёпнулся на пол мой очечник. Следом — маленький ботинок.
— Папа, это кто?
Я посмотрел на сына. Из-за дверцы стола выглянула лохматая голова в очках и уставилась на меня. Я покосился на бабайку.
— Это бабайка, — сказал я наконец. Бабайка одобрительно кивнула и легко сбросила на пол увесистый мешочек.
— Угощайся, Никита, — сказала бабайка.
Я поднял мешочек и развязал его. Мешочек был под завязку набит отборным кедровым орехом.
III
— Знаешь, — сказала мне Ольга после ужина, — наш сын такой выдумщик. Сегодня, пока ехали домой, он мне рассказывал, как он играет с бабайкой.
— Да? — сказал я.
Наверное, не стоит жене знать про бабайку. Хватит и того, что я просыпаюсь несколько раз за ночь. Слишком хорошо запомнилась мне багровая клыкастая пасть, и то, что она безо всякого труда может проникнуть куда захочет. Что бы она мне про топологию ни заправляла, а стол всё-таки ВНУТРИ квартиры. Так что мой дом —никакая не крепость.
— Так складно рассказывает, — продолжала меж тем Ольга, вытирая стол. — Его послушать, так бабайка похож на мишку.
— На мишку, — сказал я и поставил очередную тарелку в сушилку. — Надо же.
С тех пор как бабайка появилась в моём столе, прошло два дня. За эти два дня я узнал про бабайку очень много. Так, например, бабайка сообщила мне, что на самом деле она существо мужского рода. Она так и сказала — мужского рода. Так что, наверное, теперь мне придется называть его «он». Еще в разговоре за чашкой чая он сообщил мне, что просто так взять и явиться бабайка не может. В нашем случае, например, совпало сразу несколько факторов. Во-первых, Никита позвал бабайку, во-вторых, я не возражал, в-третьих, мы бабайке понравились. Такое случается очень редко. Обычно дети бабаек боятся, да и взрослые относятся к ним скептически. Попросту говоря, не верят.
То, что я тоже в бабаек не верил, оказалось фактором несущественным. Достаточно, оказывается, в её присутствии формально признать, что бабайка существует, и всё... И она уже стучится в дверцу моего стола. Такое моё везенье.
— В очках, — сказала жена. — Представляешь, на мишку в очках.
Боюсь, моя ответная улыбка вышла несколько натянутой.
IV
Конец сентября каждый раз задает горожанам простенькую задачку. Как одеваться, если утром температура воздуха около пяти градусов тепла, а в обед может быть до плюс двадцати?
В ваших краях не так? Тогда я рад за вас.
А мы вот с Никиткой стояли с утреца на остановке, одетые довольно тепло, и при этом я доподлинно знал, что в обед мне будет в этой одежде жарко.
Подошла наша маршрутка; мы сели и поехали.
Так… сумку поудобнее пристроить, заплатить… Надо поговорить с сыном, подумал я.
— Милый, мы с тобой ловкие парни?
— Ловкие парни, — согласился сын.
— Значит, у нас должна быть тайна, — сказал я.
— Да, — сказал Никита.
— Давай это будет бабайка.
Сидевшая напротив девушка с любопытством посмотрела на нас. Я сделал вид, что не замечаю этого.
— Бабайка?
— Да, сына, бабайка. Давай не будем маме говорить про бабайку.
— Не будем, — согласился Никита.
— Это будет наша тайна.
Гарантий от договоренности с четырёхлетним человеком само собой никаких. Но ведь что-то делать надо?
V
Шли дни, ничего такого не происходило, и напряжение потихоньку отпускало меня. Пока однажды я не увидел, как мой сын играет на моем столе дохлой мышью.
— Никита, где ты это взял?
— Это бабайка мне дал.
— Дай мне, пожалуйста.
— Не-ет, это моя, — когда сын говорит с такой интонацией, лучше поискать других путей.
Я постучал в дверцу. Никакой реакции.
Я постучал сильнее. Подождал немного, и постучал еще сильнее. На мгновение я увидел эту картину со стороны — взрослый мужчина стучится в дверцу собственного стола, а рядом его сын на этом же самом столе играет дохлой мышью. Взмотнул головой, прогоняя возникшее ощущение бреда, и дверца открылась.
— А вам не приходило в голову, что бабайкам тоже надо спать?
— Ты зачем подсунул моему сыну мышь?
— Давно пора, молодец, — сказал бабайка.
Я сбился.
— Что пора?
— Пора перейти на «ты».
На мгновение мне показалось, что я оглох. Но злость тут же подстегнула меня.
