Бабай всея Руси, или Операция «Осень Патриарха» - [8]

Мы прекрасно понимали, что Михал Иваныч скорее введет зеленых человечков в Копенгаген, чем назначит мутноватого миллиардера с неясным происхождением капиталов главой одного из опорных хоть в финансовом, хоть в политическом смыслах краев державы.

С другой стороны – чем черт не шутит, а вдруг в секретных лабораториях уже есть набросок создания Копенгагенской Народной Республики, так что и Бобру в его мечте было отказывать нельзя. Тем более его мечта так удачно решала и наши практические задачи политического выживания.

Но в это время в далекой Швейцарии катались на горных лыжах несколько не сильно приметных людей.

Конкурирующая фирма

Люди были неприметны только на вид. Катались они средне, в ресторанах, как остальные их соплеменники, не бузили, тёлок модельного вида за собой стадами не таскали. Скромные на вид то ли менеджеры среднего звена, то ли разведчики.

Они, собственно, и были разведчиками. В прошлой жизни.

Они раньше служили с Самим Михал Иванычем в тех самых, каких надо Комитетах и Службах. Возглавлял группу лыжников неприметный человек с говорящей для разведчика фамилией Наружкин.

Формально в госиерархии Наружкин был непосредственным начальником Юревича. Однако тот оказался в политике сильно раньше шефа, имел большое влияние на Митю и много прямого общения с ним, а потому мог играть в свои, почти абсолютно самостоятельные политические игры.

Наружкин и Юревич относились к двум противоборствующим лагерям в окружении Михал Иваныча. К первому условно относили «силовиков», а ко второму – «либералов». Первый лагерь всегда призывал «ловить» и «не пущать», называя либералов предателями и агентами Запада; а второй призывал влияние генералов ограничить, пока они не объявили войну всему миру и не устроили в стране геноцид и голодомор, а с Западом (да и остальными частями света) дружить и совместно мутить[7] на радость и процветание элит всех стран.

Наружкин, один из заметных представителей генеральского лобби, тоже имел свои виды на Бабайскую область. Силовики на тот момент были давно уже вошедшими во вкус и понявшими, что основа власти – не только пушки и пулеметы, а посильнее «Макарова» будут те пистолеты, которые вставляются в баки на заправках.

Иными словами, «Байнефть» силовикам нужно было вернуть себе. Им очень не нравилось, что сейчас ею командовал тот самый Пентюх, который утверждал, и небезосновательно, что «Митя еще генералам покажет».

Для того чтобы вернуть «Байнефть», губернатором Бабайской области желательно было сделать кого-то своего. Не то чтобы губер[8] мог как-то на этом этапе развития страны повлиять на само решение о переходе этого куска в чьи-то руки, но на скорость и информационный фон при передаче – вполне мог.

Поэтому Наружкин катался на лыжах в этот раз с Хамидом Рустамовым, который разведчиком не был, а был, напротив, по своей биографии вполне себе либералом.

Он заявился в бабайской политике в начале девяностых, когда самыми трендовыми темами в обществе были экология и выборы народных депутатов. Ну, Рустамов не подрастерялся и выбрался народным депутатом на платформе защиты населения от экологических бедствий.

С как раз пришедшим к власти хозяином области – Бабаем у Хамида как-то сразу не сложилось. Бабай Рустамова за своего не принимал. Он был не из одного с ним района, а вообще с другого конца области, а для ультраконсерватора Бабая это было важно. Рустамов и внешне не был похож на большого начальника. Худой. Турист. КСП-шник (это которые «Изгиб гитары желтой»). Эколог (Бабай природу любил, но защитников ее почему-то презирал всей душой). «Несерьезный какой-то щеловек!» – с этой характеристикой Бабая на серьезную карьеру в Тришурупе Хамид рассчитывать не мог.

Однако худой усатый человек с гитарой оказался не так уж прост. Не получается рядом с Бабаем – начал делать карьеру по федеральной линии. Поначалу войти в нее было легко, в «федералы» никто не стремился, кормушка Бабая была многократно сытнее. Однако с приходом Михал Иваныча к власти все изменилось. Это раньше, когда Хамид представлял некое московское ведомство в Тришурупе, в приемной у него ветер гулял. А при освоившемся Михал Иваныче – Рустамов стал солидным чиновником с весьма и весьма хорошей «проходкой»[9].

Когда Наружкин начал осматриваться и думать, кого бы могли поддержать генералы в толкотне за право рулить Бабайской областью, человек с десятком пусть и средней величины, но вполне солидных федеральных должностей, выходец из Тришурупа, да еще и не аффилированный с Бабаем, его внимание не привлечь не мог.

Либеральный рустамовский имидж Наружкина не смущал. Изучив биографию контрагента, он пришел к единственно верному выводу, что Хамид верен вовсе не либерализму, а федеральному центру. Будучи одним из высших чинов этого самого центра, Наружкин знал, какие слова сказать при вербовке, чтобы будущий губер оставался верен вербовщику.

А будучи разведчиком и изучив натуру кандидата, Наружкин понимал, что для Рустамова важна и эмоциональная составляющая. Организовать турпоход с песнями у костра – пожалуй, будет ту мач[10], видимо, подумал разведчик и сделал так, чтобы не такой уж и крупный чиновник вдруг оказался с ним в одной компании на горнолыжном курорте.