Баба-Яга - [2]

Но по какой-то причине дело двигалось не так споро, как он видел в своих планах.

Приехавшие на место специалисты почему-то сразу заболевали. День-два походят, а потом лежат пластом. Одни, словно малые дети, умудрялись простыть до бессилия и хрипоты, другие — объесться какой-то гадости до зеленого лица.

И работа простаивала.

— Мужики, вы ж меня без ножа режете! — кричал Николай Николаевич. Но поделать ничего не мог.

Третьи же стали слишком часто прикладываться к бутылке. И хоть говорят, что истина в вине, но для Николая Николаевича одни убытки. Он даже решился пригласить другую команду спецов. Но почему-то все стало повторяться по новой: народ быстро спивался до зеленых человечков.

Говорят, беда не приходит одна. И правильно говорят.

Второй причиной головной боли шефа стала техника. Уже проверенные машины вдруг стали давать сбой и вести себя, словно норовистые лошади. Неделю проработают, а потом бац — и стопорятся.

Причины были банальными. Но, когда устраняли одну поломку, тут же, словно чертик из табакерки, выскакивало что-то еще. И так, мелочь за мелочью, раз за разом, и техника не вылезала из ремонтных боксов. А работа снова простаивала.

Третьим гвоздем в мягкое место стало появление различных странностей. Закупили хороший бензин, а после оказалось, что он разбавлен, словно базарная водка. То же самое с бетоном для фундамента. Купили в солидной конторе, у давно проверенных людей. Замесили специалисты, залили в первую яму. А он не стынет. Каша-малаша получилась какая-то. Хоть садись и лепи куличики.

И хоть говорят: тише едешь — дальше будешь, но в отношении строительства все выходит как раз наоборот. И сколько Ник Никыч ни ругался, ни бился и ни бесился, он так ничего и не добился.

И рад бы бизнесмен все бросить, чтобы оставшиеся деньки сберечь, да гордость не позволяет. Уж очень красиво расписал он друзьям-дельцам барыши от своей задумки. Хвастал как и своей идеей, так и своей хваткой и дальнейшими перспективами. Ведь коттеджный городок был только началом его творческих планов.

Да вот вышло по-другому. А признаваться в этом перед коллегами стыдно.

* * *

— Тетка Прасковья! — громко позвал светловолосый и веснушчатый мальчонка, подкатив на велосипеде к одиноко стоящему домику на сваях. Он не любил забираться так далеко в лесную глушь, но уж больно зол был сегодня дядька председатель.

Бабка вышла на веранду через мгновенье, как будто ждала гостя.

— Чего орешь, белобрысый? — грозно вопросила она, хотя глаза лучились добротой.

— Председатель зовет! — весело отозвался тот. — Говорит, «пусть эта бабенция срочно кидает свою «фазенду» и мчит ко мне».

— А хоть объяснил, чего надо-то?

— Не. Пьяный он. Ругается только. Говорит, приведи старуху, а не то шею намылю!

— Ладно, езжай. Я за тобой, тока лесапед найду, — ответила старушка и стала искать своего «железного коня».

Через полчаса отшельница была на месте. Секретарша сказала, что председатель у себя, и Прасковья Евлампиева проследовала по коридору к знакомой двери.

Даже не дойдя до кабинета, Прасковья почувствовала смрадный алкогольный дух. Внутри же ей открылось совершенно печальное зрелище. Вокруг уснувшего за столом председателя стояла батарея непозволительно дорогих бутылок и столь же роскошной закуски, принесенных явно кем-то чужим: в деревенском магазине таких деликатесов отродясь не бывало.

Прасковья деловито прошлась по комнате. Открыла нараспашку окно, оставила приоткрытой дверь, дабы лесной воздух сквозняком вынес отсюда иноземную заразу. Пустые бутылки с чудными названиями «Хенесси», «Блек Лэйбл» смахнула со стола в корзину, а остатки еды отнесла в пошарпанный временем холодильник «Днепр».

И принялась расталкивать уснувшего председателя.

— Горе-богатырь: пьян с вина на алтын, — проворчала она, почувствовав, что он зашевелился.

— А без поливки и капуста сохнет, — пробурчал председатель, не поднимая головы.

— Че, залил за галстук и дрыхнешь? — фыркнула бабуля.

— Да я ж только чуток, — начал было оправдываться он, с трудом откидываясь на стуле, не решаясь разлепить сонные глаза.

— Ага. Выпил одну, выпил две, а третью не помню где. Вставай, срам господний. Чего звал-то?

Мужик открыл глаза не сразу. Но после того как все-таки опознал гостью, его лицо перекосилось отчаянной гримасой, и, наведя на старушку указательный палец-сосиску, он угрюмо заявил:

— Ты! Это ты во всем виновата!

Он не уточнил, в чем именно, но старушка поняла и делано возмутилась.

— Я? О чем это ты? Знать не знаю, ничего не ведаю.

Но председатель, казалось, не слышал ее.

— Приходил ко мне это бизнесмен. Еды всякой принес, пойла. «Я к вам, с открытой душой пришел», — заявляет. Плакался. Говорил, все пошло наперекосяк. Почему — не знает. Дело не идет, деньги сквозь пальцы текут. Хочет свернуть строительство, да не может. Пред друзьями стыдно. Жене, говорит, новую тачку с прибылей обещал. Нам вот денег обещал, когда дело пойдет. А дела нет, стройка стоит.

Председатель обхватил руками голову, которая, казалось, едва держалась на могучей красной шее.

— Это ты нас без денег оставила, — снова прохрипел мужик пьяно. — А строить он все одно не бросит. Он это, принц… принц, принц… ципиальный. Вот. Хана твоему старому лесу. Вот так тебе, Баба-Яга старая! Вот приду к тебе домой и всех твоих заспиртованных гадов та сушеную траву выкину…