Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - [51]

И так ему захотелось услышать, что же там говорит Бешт и присоединиться к этому застолью, что она направился ко входу во дворец, но тут путь ему заступил слуга и не пустил его внутрь. Тогда меламед встал у окна дворца, которое оказалось чуть приоткрыто, и стал жадно прислушиваться к словам Бешта, которые раскрывали глубочайшие тайны Торы и были для него слаще меда.

На этом месте, посреди ночи, меламед пробудился, и некоторое время лежал, вновь и вновь повторяя толкование, которое услышал во сне, чтобы получше его запомнить, и так продолжал до тех пор, пока его снова не сморил сон.

Проснувшись утром, он отчетливо вспомнил, что ему приснилось, но вот беда — начисто забыл толкования Бешта! И это так его огорчило, что он с трудом выстоял утреннюю молитву, да и за утренней трапезой сидел вместе с семьей богача как в воду опущенный. Тот поинтересовался, с чем связана такая перемена в настроении учителя, но молодой человек ничего не ответил. После трапезы он уже хотел было направиться к Бешту, но вспомнил, как во сне слуга прогонял его, и решил, что, если и наяву будет то же самое, то стыда не оберешься.

Но вот в доме Бешта прошла минха, началась третья трапеза, и тут Бешт сказал служке, чтобы тот направился в дом такому-то богачу и попросить меламеда, чтобы тот пришел к нему. И как только служка явился к богачу и сообщил, что Бешт хочет видеть его меламеда, тот сорвался с места и, даже не надев верхней одежды, побежал к Бешту. Войдя в комнату, он услышал, как тот произносит те же слова Торы, которые он слышал от него во сне, мгновенно их вспомнил — и упал в обморок.

Когда он очнулся, то увидел, что над ним стоит Бешт и говорит со своим обычным юмором: «Добро бы ты свалился, если бы услышал что-то новое, но ведь ты уже слышал это нынешней ночью!».

Понятно, что после такой истории меламед стал одним из верных последователей Бешта. Но понятно так же и то, что воспринимать ее можно по-разному. Для сторонника исключительно рационального взгляда на мир в сновидении меламеда ничего особенного нет.

Оно отражает его внутренние метания между тягой к учению Бешта, так как все, что он слышал о хасидизиме кажется ему необычайно притягательным, мудрым и прекрасным (что и символизирует прекрасный дворец).

С другой стороны, боязнь впасть в ересь, вместо того, чтобы приблизиться к Творцу, отдалиться от Него, удерживает его от того, чтобы приблизиться к Бешту, и именно этот страх отражает слуга, не пускающий его во дворец. И тогда он принимает решение побольше разузнать о Беште и его открытиях в Торе, но так, чтобы об этом никто не узнал («подслушать у приоткрытого окна»).

Но ведь можно выдвинуть и другие версии. К примеру, о том, что для Бешта не составляло труда переходить границу между сном и реальностью, и два этих мира для него пересекались и легко переходили один в другой, а потому для него не составляло и особой проблемы управлять снами людей.

* * *

Внезапный переход двух уважаемых знатоков Торы из стана противников Бешта в лагерь его приверженцев, конечно, произвел должное впечатление на многих жителей Меджибожа, однако тех, кто остался при прежнем мнении, было все еще немало, и тон среди них задавали как раз самые богатые и уважаемые купцы Меджибожа. Будучи людьми Б-гобоязненными, в силу самой своей деятельности они были практичными и рассудочными людьми, и рассказы о «чудесах» вызвали у них лишь ироническую усмешку.

И все же, когда обстоятельства складывались так, что полагаться оставалось только на сверхъестественное, они обращались за помощью к Бешту и, если верить хасидским рассказам, убеждались в его способности видеть сокрытое, находить утерянное и предсказывать будущий ход событий.

«Шивхей Бешт» приводит несколько таких историй, произошедших с меджибожскими купцами, долго входившими в группу ожесточенных противников Бешта.

У одного из этих купцов вдруг пропал сын — поехал, как обычно, по торговым делам в Бреслау, должен был вернуться через четыре недели, а тут прошло два с половиной месяца, а от него ни слуху, ни духу. Встревоженная жена купца стала «пилить» мужа, чтобы он сломил гордыню и пошел к Бешту узнать о судьбе юноши — в конце концов, не зря же к нему с подобными и другими просьбами приезжают со всех четырех концов света!

Наконец, тот сдался и незадолго до субботы направился с Бештом с вопросом, не может ли тот сказать, что случилось с его сыном? Бешт в ответ достал книгу «Зоар», заглянул в нее и ответил: «Сын твой, слава Б-гу, жив и здоров, едет домой, но эту субботу проведет в деревне, которая находится на расстоянии всего лишь версты от нашего города.

Разумеется, купец не поверил Бешту, и послал в ту деревню слугу-нееврея, чтобы он оставался там до наступления темноты, и, если сын появится в деревне, немедленно ему сообщить. Допустить, что его сын, знаток Торы и очень Б-гобоязненный молодой человек, въедет в деревню после темноты, то есть нарушит субботу, купец, понятное дело, никак не мог.

Слуга выполнил приказание, и после темноты явился в дом купца, чтобы доложить: его сын в деревне так и не появился. Купец начал костерить Бешта и одновременно выговаривать жене: „Говорил же я тебе, что его слова ничего не стоят — одно надувательство!“.