Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - [167]

Поняв, что если ученики о чем-то прознают, то станут усердно молиться за его выздоровление, он не только ничего им не сказал, но и отослал их с различными заданиями по другим городам и местечкам — чтобы они пребывали в неведении о состоянии его здоровья. И только р. Пинхас из Кореца наотрез отказался покинуть Меджибож и продолжал молиться за Бешта, с горечью сознавая, что ничего уже изменить нельзя.

* * *

Согласно версии движения ХАБАД, в последние годы жизни Бешта стало значительно усиливаться сопротивление хасидизму со стороны авторитетных раввинов, и главными центрами этого сопротивления стали Вильно и Шклов. Дело дошло до того, что 19 Таммуза 5517 (1757) года раввинский суд Шклова наложил херем на Бааль-Шем-Това и его учеников, то есть отлучил их от еврейской общины. Однако раввинский суд Меджибожа, возглавляемый учеником Бешта р. Меиром Марголиусом, опротестовал это решение, заявив, что оно «основано на лжи» от начала и до конца.

В 1757 году Бешт написал письмо главе раввинского суда Шклова р. Менахему-Мендлу в котором разъяснял, что доводы его противников несостоятельны, так как он не только не изобрел ничего нового, но, наоборот, придерживается подлинной, изначальной еврейской традиции.

«Что касается представления о том, что Всевышний, благословен Он, наполняет Собой все миры и пребывает во всем, даже в самых низменных вещах, — писал Бешт, — …то такое понимание восходит к кабалистической концепции р. Моше Кордеверо, и именно на его системе я основал и построил свое учение».

Отвечая на упреки в том, что хасиды раскачиваются и совершают «странные телодвижения» во время молитвы, Бешт сослался на классический трактат Кузари, в котором его автор р. Йеуда Алеви говорит об «исконном еврейском обычае раскачиваться во время молитвы».

Бешт пояснил, что подобные движения рождаются «ненамеренно, в момент живой и вдохновенной молитвы, из спонтанного ощущения близости к Б-гу». Он подчеркивал, что молитва хасидов не похожа «на заученное выполнение заповеди», подобное молитве «наших сбившихся с пути оппонентов».

«Я пришел в этот мир, — писал Бешт, — только для того, чтобы оживить иссохшие кости, чтобы внести в служение Всевышнему жизнь и душу».

Письмо это было найдено в Херсонской генизе, о которой мы уже упоминали, и то, что оно действительно было написано Бештом, вызывает сомнения как у историков, так и у многих сторонников хасидизма. При этом они напоминают, что р. Менахем-Мендл из Шклова был одним из близких учеников Виленского гаона (1720–1797). Год рождения р. Менахема-Мендла нам неизвестны, но известно, что он скончался в 1827 году, то есть в 1757 году был, вероятнее, всего очень молодым человеком, а стало быть, вряд ли мог возглавлять раввинский суд такого бастиона талмудической учености, каким был Шклов.

Кроме того, по мнению историков, само сопротивление хасидизму при жизни Бешта носило ограниченный характер, и его выход на уровень отлучения произошел только в 1770-х годах. До 1759 года основной огонь был сосредоточен по франкистам, и «митнагдим» — противникам хасидизма — было просто не до Бешта, к к тому же он был им нужен как союзник.

В связи с этим, по мнению как религиозных, так и светских историков хасидизма, не было и никакого отлучения Бешта 1757 года. Сообщение об этом было сфальсифицировано — возможно, именно для того, чтобы запустить написанное от имени Бешта письмо р. Менахему-Мендлу из Шклова, представляющем собой достойный ответ на обвинения «митнагдим». Во всяком случае, ни в одной научной биографии Бешта обнаружить упоминание об этом хереме автору не удалось. По той простой причине, что нет никаких подтверждающих это документов.

Тем не менее, книга «Кегаль хасидизм а-хадаш» («Новая хасидская община») настаивает, что история с херемом была. В книге рассказывается, что Бешт в том году срочно послал р. Вольфа Зеэва Кицеса в Броды, по своему обыкновению не сказав ему, зачем именно он его туда посылает — ученик должен был догадаться об этом на месте.

Но еще по дороге в Броды р. Кицес узнал, что вот-вот должно состояться собрание авторитетных раввинов, на котором они собираются обсуждать слухи о том, что Бешт и его ученики вводят новые обычай, противоречащие установлениям книги «Шульхан арух». На самом деле все уже решено, и собрание должно закончиться отлучением Бешта и всех его последователей. Ждут лишь приезда раввина Львова, являвшегося членом Комитета четырех земель, высокое положение которого призвано легитимировать решение бродского собрания.

Было известно, что львовский раввин находится на пути к Бродам, и всюду, куда он приезжал, ему оказывались огромные почести. Р. Зеэв-Вольф Кицес решил с учетом сложившейся ситуации путешествовать инкогнито, под видом простого бедного еврея.

В конце концов их пути пересеклись в небольшой деревеньке близ Бродов, где оба остановились на ночлег. Жители Бродов выехали навстречу высокому гостю и устроили в честь него в деревне пир. Выпив и закусив, львовский раввин направился было спать, но тут поднялся со своего места р. Зеэв-Вольф Куцис и стал с рвением читать «Тикун хацот» («Полуночное исправление»). Это чтение впечатлило раввина, он разговорился с р. Зеэвом-Вольфом, и понял, что перед ним — великий знаток Торы. На прощание он спросил р. Зеэва-Вольфа, куда тот едет, и он ответил, что в Броды.