«Б» - значит безнаказанность - [21]

– Привет, – сказала я.

Вздрогнув от неожиданности, он остановился и, увидев меня, улыбнулся той нарочито вежливой улыбкой, какую дети приберегают специально для взрослых.

– Привет.

Лицо как-то не очень вязалось с его общим обликом. Глубоко посаженные глаза цвета нефрита, оттененные темными ресницами и бровями, которые сходились на переносице. Чистая белая кожа, обаятельная улыбка, обнаруживавшая слегка выступающие вперед зубы. Он покосился куда-то в сторону и хотел пройти мимо, но я схватила его за рукав.

– Можно с тобой поговорить?

Он вопросительно посмотрел на меня, затем воровато оглянулся:

– Со мной?

– Да. Я видела, как ты выходил из того сарая. Ты живешь где-то поблизости?

– Что? А-а, ну да, пара кварталов отсюда. Это дом моего дяди Леонарда. Я проверяю, все ли на месте. – У него был тонкий, почти девичий, голосок.

– А что именно?

В нефритовых глазах затеплилось любопытство.

– Вы из полиции, что ли?

– Я частный детектив. Мое имя Кинси Милхоун.

– Да ну? Здорово! А меня зовут Майк. Вы охраняете дом или как?

Я покачала головой:

– Я тут по другому делу, но слышала о пожаре. Ведь погибшая женщина приходилась тебе тетей?

Улыбка на его лице погасла.

– Да, точно. Черт, поганое было дело. То есть мы-то с ней не были особенно близки, но вот мой дядя – он совсем сдал после этого случая. У него натурально крыша поехала. Ой, извините, – сконфузился он. – Он просто, как "овощ" накокаиненный – ей-богу. Живет у другой моей тетки.

– Не подскажешь, как с ним связаться?

– Э-э. Тетку зовут Лили Хоуи. Я бы рад вам помочь, да вот забыл номер телефона.

Мальчишка вдруг покраснел – эффект получился поразительный. Розовые волосы, зеленые глаза, розовые щеки, зеленая армейская форма. В своей торжественной непосредственности он был похож на праздничный пирог. Он растерянно провел ладонью по волосам, торчавшим на макушке словно метелка.

От моего взгляда не ускользнуло, что парень занервничал.

– И что же ты там делал? – спросила я.

Он оглянулся на сарай и смущенно пожал плечами:

– Проверял замок. Знаете, я к этому серьезно отношусь, как шизик. То есть если бедолага платит мне десять монет в месяц, я не хочу ударить в грязь лицом. Вы что-то еще хотели? Потому что мне надо перекусить и возвращаться в школу.

– Разумеется. Может, как-нибудь снова встретимся.

– Конечно. С удовольствием. В любое время. – Он улыбнулся и, не спуская с меня глаз, попятился, наконец, повернулся и зашагал прочь. Я провожала взглядом тщедушную фигурку с худенькими плечами и узкими бедрами, и меня не покидало странное, тревожное ощущение. Я пока не понимала, откуда оно взялось, но что-то было нечисто. Эта нарочитая услужливость и взгляд – бесхитростный и в то же время лукавый... ребенок, чья совесть чиста по той причине, что она у него напрочь отсутствует. Я подумала, что не следует сбрасывать его со счетов, и вошла во двор кондоминиума.

7

Тилли поливала из шланга дорожки, тугой струей воды сбивая мусор и опавшие листья. Капли воды блестели на остроконечных пальмовых листьях; пахло резиной и влажной землей. Под гигантскими папоротниками были проложены тропинки из камней, хотя трудно было вообразить, что кому-то могло прийти в голову гулять в этих зарослях. Здесь был сущий рай для долгоножек. Увидев меня, Тилли радостно улыбнулась и отпустила ручку на шланге, перекрыв подачу воды. Худощавая, в джинсах и майке с короткими рукавами, она даже в свои шестьдесят с лишним чем-то смахивала на девчонку.

– Надеюсь, вам удалось поспать? – спросила я.

– Что вы, пока не укрепят окна, я не собираюсь оставаться в этой проклятой квартире. Не знаю, может, поставлю еще сигнализацию. А это... – она кивнула на шланг, – надо же чем-то занять себя. Любое дело как-то успокаивает, не находите? Поливать дорожки – это забава для взрослых. Когда я была маленькой, отец никогда не позволял мне поливать.

– Вы уже были в полиции?

– Да-да, я схожу, попозже. Хотя, по правде говоря, мне совсем не хочется.

– Я туда заходила – оставила заявление об исчезновении Элейн.

– И что они вам сказали?

Я пожала плечами:

– Ничего особенного. Сделают что смогут. Я там встретила следователя, который занимался делом об убийстве Марти Грайс. Он говорит, Элейн приглашали для дачи показаний, но она так и не объявилась в полиции. Вы не помните, как скоро после того случая она уехала во Флориду?

– Минуточку, дайте подумать. Это было на той же неделе. То, что случилось с Марти, сильно на нее подействовало. Поэтому она и уехала. По-моему, я рассказывала об этом.

– Вы говорили, ей нездоровилось.

– Это верно. С другой стороны, у нее вечно были какие-нибудь болячки. Она сказала, что из-за этого убийства всего боится и что, может быть, перемена места пойдет ей на пользу. Подождите. – Тилли подошла к кустам и закрутила кран; когда из шланга вытекла последняя струйка воды, она свернула его кольцом и обернулась ко мне, вытирая о джинсы мокрые ладони. – Думаете, она что-то знала?

– Думаю, этим вопросом стоит заняться, – ответила я. – Одно окно в ее квартире выходит на дом Грайсов. Может, она видела злоумышленника.

Тилли скептически хмыкнула:

– В темноте?

Я пожала плечами: