Б.Р. (Барбара Радзивилл из Явожно-Щаковой) - [37]
…но исчез Саша. Ветерок повеял, облако развеял. И растворился мой Саша в молочном тумане.
А что? Может, пойти по берегу озера, тут должна быть лесная тропинка. Ну а с другой стороны, чудесные ароматы, чудесный воздух у нас в Польше! Чудесны леса наши! Волков уже почти не осталось, нет. Мне не холодно, нет. Мои ноги не промокли. Какое мне дело до того, что есть и волки и что ботинки мои полны воды! О, вон просвет между деревьями и, наверное, дорога. Спасен! Стшельно: пятнадцать километров. Монастырь норбертанок! Ну, может, утомленного паломника сестры примут под свою крышу! Вот дорога, иду по ней. Эй, человек! Остановись! А чтоб тебя! Тьфу! Проехал. Только окатил меня водой. Иду. Иду. Эй! Остановись, мать твою! Кто не на колесах, тот для них не человек!
О, вон придорожный ларек, пестро подсвеченный елочной гирляндой. Лампочки зажигаются и гаснут, уложенные в надпись «GRILL BAR GOPLANA»! Спасение мое! Мокнут гномы в оптовых количествах. Низкие столы из неоструганных досок, два сникших зонтика Coca-Cola отставлены в сторону, маленький садовый гриль вяло дымит, при нем (тот самый) ларек, в который можно войти и укрыться. А на стене кем-то не особо, видать, одаренным нарисована дымящаяся курица на тарелке. Есть столб, а на столбе — покрышка, на покрышке — искусственное гнездо с искусственным аистом. Под покрышкой надпись: «Вулканизация-балансировка», а еще — «ZIMMER FREI» и «WECHSELSTUBE»[64]. И стрелка, указывающая на дорогу, ведущую в лес.
О нет, никаких Гоплан, никакого романтизма, никаких нимф и никакой ворожбы! О, я уже пошел в реализм, в ре-а-лизм, Александр Сергеевич, дорогой ты мой! Только реализм! Попрошу не перебивать меня, потому что сейчас я расскажу о том, что случилось! В телеграфном стиле, и попрошу воздержаться от замечаний. Что такое? Будет тихо или нет? Будет наконец тишина? Докладываю. И пусть хоть кто-нибудь попробует мне тут вякнуть! Короче, подхожу я к тому ларьку, гриль-баром «Гоплана» называемому. Лампочками а-ля елочная гирлянда (типа зажигаются и гаснут) подсвеченному. К заведению ведет аллея гномиков. Сам дизайн подсказывает, что эта забегаловка принадлежит Болеку, который в 70-х годах погнал волну спекулятивных сделок и теперь пол-Польши выкупил, разумеется, в том, что касается запеканок, картошки фри, ломбардов, баров с бильярдом и прочих заведений для отмывания денег.
Из висящих на дереве колонок доносится диско-поло, «Коко-джамбо», а может, и «Белый мишка». Колоночки малюсенькие, из тех, что к плееру полагаются, мокрые. Прибиты к ветке ивы, переодетой лампочками под елку. Вторую иву подпилили сверху и в крону насовали соломы, получилось что-то вроде пальмы. Ну высший свет, Андалузия. Видимо, и у них, в Центральной Польше, тоже косят под стиль «лагуна». Прибыл я к луже той и разбил свой юношеский шатер… Нет, кончать с поэзией пора, завязывать с романтикой. Реализм. Новая эпоха, после романтизма, как правило, наступающая. А стало быть, немного прозы. Из ларька доносится до меня скандал на предмет пирожков, подгоревших в микроволновке, сошлись в сваре два женских голоса. Один скандальный женский голос обвиняет другой женский голос в каких-то неточностях в ведении кухни. Э-э, это нам очень даже знакомо. Ведь я до сих никак не сосчитаю, хоть бы и на счетах считал, хоть на калькуляторе, сколько сифилитичка пани Майя вынесла шампиньонов у меня из прицепа, целое лукошко, целый лес!
И тогда я вхожу, точно в вестерне. Хоть, может, и не выгляжу ковбоем. Открываю белую дверь, точь-в-точь квартирная в многоэтажке, с глазком, с надписью зеленым фломастером «WILLKOMMEN»[65]. Мне в лицо бухает пар от еды, испарина покрывает очки. Пирожки из микроволновки, хорошо знакомая атмосфера. Под потолком для украшения карниз из прибитых бумажных тарелочек. В польском стиле. На другой тарелочке написано меню. По-немецки: Kaffe, Tee, Wurst, Bier «Piast». Искусственная диффенбахия в белом пластмассовом горшочке и пузатый Санта-Клаус, рекламирующий кока-колу. Пластмассовый столик. Пластмассовые стулья. Пластмассовые часы с надписью «ТСНIВО». Пластмассовые ножи, пластмассовые вилки. Пластмассовая пластмасса. И толстая старуха в углу — единственная клиентка, сидящая над кофе в кружке из цветного материала. В платке, в переднике в горошек. А за стойкой некрасивая молодая девушка, черная от солярия. Со сломанным носом, с признаками дебильности. С накладными ногтями. Ярко раскрашенная, Гоплана. Так у нее на бейджике и написано: «Goplana. Kann ich Ihnen helfen?»[66] И к блузке прикреплено. К груди. Левой рукой она поправляет в витринке сникерсы, а правой прибитую к стене «горячую кружку» «WINIARY». Гоплана, полька-кормилица, раздатчица еды.
Здравствуйте, можно чего-нибудь горячего, но чтобы не слишком пластмассового. Совсем немножко: полпорции кофе и полпорции картошки фри (потому что я хорошо знаю, что в таких придорожных забегаловках цены завышают, умножая их на номер юбилейного года, и все из-за отсутствия конкуренции). Без сахара, без сливок, без пластиковой палочки для размешивания и без тарелочки. Картошку фри я и руками сумею съесть. А где я нахожусь, позвольте полюбопытствовать?
Михал Витковский (р. 1975) — польский прозаик, литературный критик, аспирант Вроцлавского университета.Герои «Любиева» — в основном геи-маргиналы, представители тех кругов, где сексуальная инаковость сплетается с вульгарным пороком, а то и с криминалом, любовь — с насилием, радость секса — с безнадежностью повседневности. Их рассказы складываются в своеобразный геевский Декамерон, показывающий сливки социального дна в переломный момент жизни общества.
Написанная словно в трансе, бьющая языковыми фейерверками безумная история нескольких оригиналов, у которых (у каждого по отдельности) что-то внутри шевельнулось, и они сделали шаг в обретении образа и подобия, решились на самое главное — изменить свою жизнь. Их быль стала сказкой, а еще — энциклопедией «низких истин» — от голой правды провинциального захолустья до столичного гламура эстрадных подмостков. Записал эту сказку Михал Витковский (р. 1975) — культовая фигура современной польской литературы, автор переведенного на многие языки романа «Любиево».В оформлении обложки использована фотография работы Алёны СмолинойСодержит ненормативную лексику!
Честно говоря, я всегда удивляюсь и радуюсь, узнав, что мои нехитрые истории, изданные смелыми издателями, вызывают интерес. А кто-то даже перечитывает их. Четыре книги – «Песня длиной в жизнь», «Хлеб-с-солью-и-пылью», «В городе Белой Вороны» и «Бочка счастья» были награждены вашим вниманием. И мне говорят: «Пиши. Пиши еще».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Анджей Стасюк — один из наиболее ярких авторов и, быть может, самая интригующая фигура в современной литературе Польши. Бунтарь-романтик, он бросил «злачную» столицу ради отшельнического уединения в глухой деревне.Книга «Дукля», куда включены одноименная повесть и несколько коротких зарисовок, — уникальный опыт метафизической интерпретации окружающего мира. То, о чем пишет автор, равно и его манера, может стать откровением для читателей, ждущих от литературы новых ощущений, а не только умело рассказанной истории или занимательного рассуждения.
Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.