Азовское сидение. Героическая оборона Азова в 1637-1642 г - [51]

Казаки-эмигранты в 20-е годы XX века много писали о донской истории и об Азовском сидении в том числе. По их мнению, штурм шел с утра до полудня. К полудню турки захватили юго-западную часть укреплений, но Осип Петров с резервом их отбил[30].

Потери противника казаки определили так: «Убито у них под стеною города на приступе том в тот первый день турков шесть голов однех янычееких да два немецкия полковника с всеми своими солдатами с шестью тысящи». Янычар якобы побили двадцать две с половиной тысячи.

Разница между 700 погибших у Челеби и 22 500 в «поэтической повести» огромная. Прав, видимо, астраханский стрелец «Куземка», который определил потери турок в три тысячи или больше. Столько якобы погибло в «Топракове». А 700 «испивших чашу смерти» «на рассвете», о которых пишет Челеби, это, видимо, погибшие в самом начале штурма, в прямом смысле — «на рассвете». В сумме же набирается около четырех тысяч.

По версии Челеби, следующим «утром с молитвами и восхвалениями (Аллаху) снова был открыт огонь из пушек».

У казаков версия иная: «На другой день с зарею светлою опять к нам турские под город прислали толмачей своих, чтоб нам дати им отобрати от града побитой их труп, который у нас побит под Азовом, под стеною города… В тот другой день бою у нас с ними не было».

Прав, видимо, все же Челеби. По мусульманскому обычаю мертвых надо было похоронить в тот же день. Бой шел с рассвета семь часов. После обеда, когда стало ясно, что штурм отбит, оставалось время на переговоры и на похороны убитых. И Севастьян Князев, сидевший в камышах неподалеку от Азова подтверждает, что с 30 числа пушечная пальба, слышимая даже в Черкасском городке, шла каждый день без перерыва.

О переговорах Челеби вообще не упоминает. Видимо, в мусульманском мире, где убитых хоронят в день смерти, такие переговоры после каждого сражения были самым обычным явлением, и на них перестали обращать внимание.

По версии казаков, турки предложили им по золотому червонцу за каждого убитого янычарского воеводу и по сто талеров за полковников. Казаки денег не взяли: «Не продаем мы никогда трупы мертвые, но дорога нам слава вечная». Но трупы забрать разрешили — была середина лета, и от разложения трупов могла сразу же начаться какая-нибудь эпидемия.

В «поэтической повести» написано: «Отбирали они свой побитый труп до самой до ночи. Выкопали ему, трупу своему, глубокий ров от города три версты и засыпали ево тут горою высокою и поставили над ним многие признаки бусурманские и подписаны на них языки розными».

С 1 июля осада Азова продолжилась.

Глава 6. Осада Азова

В это же время подходили к Черкасскому городку татары, всадников — как показалось царским гонцам Князеву и Пригаринову — 500, атаман с казаками выходил им навстречу, человек десять татар убили и захватили 4 лошади. Зато из самого черкасского городка бежали два местных татарина и угнали с собой 45 лошадей.

В Черкасском городке от этих событий духом не падали. Двое суток, проведенные в степи разведкой Филиппа Афанасьева, показали не только сильные, но и слабые стороны турок и татар. Все силы были собраны под Азовом. Татарские отряды если и выходили в излучину Дона, окончательно связи низовых и верхних городков все равно не прервали. Низовые казаки посылали Доном разведки вверх к Донцу, брали там языков, которые подтверждали, что все силы орды собраны под Азовом. А потом пришел в Черкасский городок «чепай» Абыз — сбили его татары в степи — и рассказал, что в верхних городках сидят казаки по-прежнему.

Из Черкасска в верхние донские городки была послана пресловутая «память» от имени Черкасского, Манычского и Бессергеневского городков, что от татар пока «докуки не было никакой», что подходили 200 татар к Среднему острову, но были отбиты. Зная службистость верховцев и приверженность их из-за происхождения к Москве, написали в «памяти» соответственно — если «верховые помнят Бога и хотят постоять за Дом Пречистые Богородицы и за Московских чудотворцев, и за государское многолетнее здоровье, и они б шли к нам в Черкасский, и прося у Бога милости и у Пречистой его матери, станем промышлять, заодно в походы ходить». Указывался и объект совместных походов — «А крымские люди живут оплошно: лошадей гонят табунами» и на Миусе стоят оплошно же, коней гоняют табунами человек по 5–10.

Пока черкасцы подбивали казаков верхних городков напасть на татарские табуны, под Азовом турки вели осадные работы и начали бомбардировку города, которая в целом продолжалась 16–17 дней и перемежалась попытками турок захватить тот или иной участок крепости.

Сопоставляя данные Челеби, «поэтической повести» и немногих уцелевших очевидцев, можно восстановить события этих дней, причем события на разных участках.

Челеби, например, находился среди «собственных» войск главнокомандующего Хусейн-паши, на фланге позиции, около рва с могилой мусульманского святого. В своих воспоминаниях он описывает поведение в бою только одного из всех турецких пашей — Хусейна. «А главнокомандующий, красивый человек, с неподдельно веселым лицом и смехом, ходил от окопа к окопу, поддерживал мусульманское воинство и побуждал его к войне. Своими благодеяниями и милостью он являл войску благородство и ласку. Каждый раз он посылал (войску) необходимые припасы из государственного арсенала. Его собственное войско причинило ущерба крепости больше, чем все другие войска. За какое дело он ни брался, оно удавалось, так как он делал его, советуясь (с другими)», — писал Челеби.