Азовское сидение. Героическая оборона Азова в 1637-1642 г - [41]

20 мая прибыл в Азов Иван Каторжный с жалованием, привез 6 тысяч рублей. Казаки эти деньги между собой делить не стали, а направили на укрепление Азова. Вокруг всех трех городов поделали обламы. Обновляли стену вокруг старого города, которая была сложена на глине без извести и под дождем размокала и разваливалась. В самых сомнительным местах, где бывали потоки во время дождя, делали у стены террасы («тарасы»), насыпали хрящом шириной сажени три от стены. И были в стенах и башнях «бои нижние, средние и верхние учинены».

Потратив все жалование на военные нужды, остались донцы голы, босы и голодны. Самое время было поднажиться по обычаю — выйти в море, потрясти турецкие корабли, города и приморские села. Собрались добрые молодцы, повел их Гуня Черкашенин.

Как там было в действительности, понять трудно.

Писали потом донцы, что вышли в море 37 «больших морских» стругов. А воевода воронежский сообщал азовские вести, что ходили с Гунькой Черкашениным 23 струга. Как бы там ни было, но в Черное море казакам выйти не удалось. Встретили их турецкие каторги. Донцы писали, что каторг было 80 больших беломорских (то есть со Средиземного моря) «да мелкого суду сто боевых». Воронежский воевода писал, что каторг было 40. С этими каторгами донцы бились три недели, захватили и потопили 5 каторг, но и с каторг пушечным огнем казачьи струги пробили и прибили к берегу, и многие донцы возвращались домой берегом, а, придя в голодный Азов без добычи, стали попросту разбредаться.

Расхождение в том, что воронежский воевода прислал свою отписку 19 июня, и события эти, как получается, могли случиться в конце мая. А атаман Демьян Гаврилов рассказывал, что в поход на море ходили через неделю после Ильина дня, то есть в конце июля. Тот же Гаврилов подтвердил, что стругов было 37, а про каторги наговорил, что их было 400 и 150 малых судов (впрочем, в Москве могли и неправильно записать). Десять каторг якобы казаки потопили, но турки из пушек разбили 30 казачьих стругов и столько же казаков побили и переранили, «а опричь стругов никаких убытков не учинилось». Казаки пешими пришли в Азов, а на уцелевших судах привезли 6 малых пушек, которые брали с собой в поход.

Как бы там ни было, одно сражение было или два, но в итоге все равно было поражение.

Повторное поражение в морском бою примерно на том же месте, что и Адахунекое, насторожило донцов. Опять стали они собирать в Азов людей из верхних городков, а кто из Азова уходил — возвращать. Кто ж знает, не явится ль победоносная турецкая флотилия под азовские стены, как два года назад.

13 июля послали донцы 500 конных крымской стороной на разведку. Те столкнулись с татарами, убили двух мурз, но вернулись благополучно. Языки говорили, что татарская орда в сборе стоит у Перекопа. Куда она пойдет, были сомнения. Но известно стало и то, что татары Перекоп укрепляют, боятся русского похода (с чего бы это?).

Время шло, люди из Азова расходились, турки же и татары пока не показывались. 26 августа послали казаки в море 25 стругов к крымским берегам, а 3 сентября еще одну конную партию степью к Перекопу.

Не дожидаясь их возвращения, написали Наум Васильев и казаки 10 сентября отписку в Москву и отослали с Дементием Гавриловым. Писалось в той отписке, что взяли казаки город Азов в вотчину сыну царскому Алексею Михайловичу, а удержать город некем и нечем. Жалования хлебного в этот год прислано не было, и люди расходятся с голоду. Потому били челом казаки городом Азовом со всеми городовыми постройками и всеми пушками, которых было 296. Напоминали, что служат «не с вотчин, ни с поместий, с воды да с травы», что много они городов брали, да сами не владели, все царю вотчин прибавляли. В общем, если город не возьмешь и жалования не пришлешь, все разбредутся и Азов оставят, «люд у нас самовольный, где кто куда пошел, того не уймешь». Если же примешь город Азов, то нам «поволь по прежним нашим юртам жити, тебе, праведному государю, служити». Так что думай, государь, и делай так, чтоб тебе «поношения и укоризны не было от иноверных поганых языков».

29 сентября Дементий Гаврилов привез эту отписку в Москву и рассказал дополнительно о последних событиях. Турки де помирились с персами на год и хотели после морского боя идти каторгами на Азов, но узнали, что он укреплен и не пошли, остались оберегать Темрюк, Керчь и Тамань. Крымский хан тоже насчет Азова сомневается и туркам сообщил, что в случае войны он не «городоимец», а станет в поле. Ногайцы же стали ненадежны, и потому персидские послы ехать назад из Азова боятся, а собираются добираться кружным путем через Астрахань.

Судя по тону отписки, донцы буквально навязывали Азов, «кланялись» этим городом русскому царю да еще царевича Алексея Михайловича сюда приплели, а иначе обещали бросить и разойтись. И потому, вчитавшись, послал царь боярина Федора Ивановича Шереметева еще раз Дементия Гаврилова расспросить.

Дементий Гаврилов опять стал тень на плетень наводить. Заявил, что «писал негораздо» войсковой дьяк Федор Иванов, бывший человек князя Никиты Ивановича Одоевского, с него, дескать, и спрос. Для кого город брали и готовы ли передать — Гаврилов умолчал, но уверил, что из города донцы не уйдут. Вы де только жалование пришлите, а до весны мы рыбою прокормимся.