Азовское осадное сидение 1641 года - [11]
Как уже было сказано, вторую группу источников по азовской обороне 1641 г. составляют источники документальные. Заметим, что последние от литературного материала отличаются не только происхождением, но и степенью охвата ими интересующих нас событий. Так, если для литературных источников характерно описание хода осады в целом, рассказ о ней, то источникам архивным, документальным свойственны отрывочность содержащихся в них сведений, освещение, как правило, лишь одного или нескольких событий азовской обороны. И только один документ стоит особняком, сообщая о ходе Азовского осадного сидения в целом. Речь о сделанной в Посольском приказе «выписке» из войсковой отписки донских казаков, отправленной из Азова в Москву вскоре после отступления турок. Отписка была доставлена донскими станичниками в Москву 28 октября, а отправлена с Дона, следовательно, в последних числах сентября или первых числах октября 1641 г.[88] Упомянутая выписка представляет собой пересказ войсковой отписки. Подлинник самой отписки (как и подлинник расспросных речей привезших ее казаков) на настоящий момент не найден, упомянутая же выписка отложилась в деле № 1 за 1642 г. фонда № 89 РГАДА.
В изложении последовательности и датировке событий осады казачья отписка вступает в резкое противоречие с Поэтической и Документальной повестями, о чем нам уже приходилось писать ранее[89]. В частности, согласно упомянутой выписке, в войсковой отписке казаков говорилось, что 7 июня 1641 г. под Азов подошли осаждающие с большими силами, обступив Азов «накрепко» со всех сторон. Затем достаточно лаконично дается ход основных событий осады, упоминается о казачьих подкопах под турецкие пушки и земляной вал, а также о «многих вылазках» казаков против неприятеля, после чего следуют итоговые фразы рассказа об обороне Азова: «А сидели де они (казаки. — О. К.) июня с 7-го числа 149-го году, да сентября по 26 число 150-го году[90]. А отсиделись от них (турок. — О. К.) в четвертом земляном городе и в земляных избах»[91].
Коротко охарактеризуем остальные архивные источники, для удобства их можно разделить на три части. О начале обороны Азова сообщают следующие документы:
1) войсковая отписка донских казаков в Москву от 24 июня 1641 г.;
2) расспросные речи на Валуйках (от 3 июля 1641 г.) атамана Беляя Лукьянова и казаков его станицы, везших эту отписку в Москву;
3) их же расспросные речи в Москве;
4) отписка в Москву астраханских воевод о прибытии 5 июля 1641 г. в Астрахань из Азова с войсковой отпиской станицы донских казаков во главе с атаманом Романом Родионовым;
5) расспросные речи (от 14 июля 1641 г.) на Валуйках станичников из этого города С. Князева и С. Пригаринова, посланных в канун прихода турок под Азов с государевой грамотой к Войску;
6) их же расспросные речи в Москве.
Следует подчеркнуть, что зафиксированная в этих источниках информация исходит либо от самих казаков, либо от иных очевидцев событий. Так, в документах № 1–3 четко говорится как о времени прихода турок под Азов, так и об изначально планировавшихся казаками мерах по обороне города. Документ № 4, формально будучи отпиской астраханских воевод в Москву, сообщает о том же на основе войсковой отписки донских казаков в Астрахань и расспросных речей привезших ее донских станичников. Документы № 5, 6 дают материал для реконструкции некоторых событий начала обороны города. Помимо того, в них ярко отразились настроения на Дону в первые дни осады Азова.
Река Дон в настоящее время. Фото П. А. Авакова.
К основной части документальных источников об обороне казаками Азова относятся в основном показания очевидцев из русского и турецко-татарского лагеря. Однако, в отличие от предшествующих документов некоторые из источников этой части фиксируют данные показания лишь после того, как последние прошли через вторые и даже третьи руки (см. документы № 7–9), что несколько снижает их ценность. Возможно также, что в случае с документом № 8 мы имеем, ко всему прочему, не показания очевидца, а молву, ходившую в лагере осаждавших, прежде всего у татар. И тем не менее первые два документа (№ 7, 8) позволяют, на наш взгляд, проверить показания Поэтической и Документальной повестей о ходе и характере боевых действиях под городом в первые пять недель его обороны (конец июня — июль). Наконец, самого пристального внимания заслуживают расспросные речи в Астрахани и Москве ново-крещенных татар К. Петрова и И. Новокрещена (№ 11–13), побывавших во время осады в турецко-татарском лагере.
Итак (продолжаем нумерацию предыдущей части): 7) отписка в Москву воеводы города Валуек от 29 августа 1641 г. с приведением расспросных речей приехавших с Дона белгородцев Е. Еремеева и Г. Герасимова о положении дел в Азове; 8) расспросные речи в Астрахани от 30 августа группы астраханских конных стрельцов во главе с Иваном Ильиным и группы едисанских татар (всего 15 человек), посылавшихся из Астрахани в казачьи городки с целью «проведывания вестей»; 9) расспросные речи в Астрахани от 13 сентября сына боярского Ивана Острикова («Вострикова») и толмача Андрея Юдина, отправленных в начале августа с грамотой от астраханских воевод и призывом возвращаться обратно в откочевавшие из-под этого города к Азову ногайские улусы; одной из задач И. Острикова и А. Юдина было проведать «всяких вестей», включая положение дел под Азовом; 10) расспросные речи от 17 сентября в Астрахани о положении дел на Дону астраханских татар Мулкомана Самарова с товарищами (всего 4 человека), вернувшихся из казачьих городков и ездивших туда «для жон их и детей», по-видимому, с целью возвращения последних из казачьего плена; 11)
