Азия. Время красоты - [18]
— Успеешь хорошо заработать, — уверяет Яна. — Всего только две недели прошло, а ты уже отдала ему долг за билеты.
Я соглашаюсь взять у Яны взаймы. Я спасена. И все благодаря Яночке. Неожиданно у меня появилась подруга. Да еще какая!
Новая страна — это лакмусовая бумажка, камертон для тебя истинного, неподдельного. Ты никогда не можешь быть готов к тому, чего еще не знаешь. Нет расставленных знакомых знаков в общении, в новом социуме, незнакомом менталитете, традициях. Ты вынужден реагировать немедленно, спонтанно, искренне, иначе не выдержишь испытания ситуациями и узнаешь о себе много нового, не всегда приятного. Некрасивое в себе прячешь, работаешь с ним, изучаешь этот мусор на предмет корней — откуда это у меня? Вот явно тетины черты: плаксивость, паникерство, куча всевозможных страхов, умение молниеносно соврать, выкрутиться. Последнее еще не самое плохое. Такой вот особенный талант по наследству. Ну, спасибо и родственникам, и прошлым моим жизням: во мне нет подлости, склонности к предательству по-крупному и по мелочам, воровству и черной зависти. Но кое-что я в себе нарыла новенькое — я могу быть довольно жестокой, когда депо касается любви. Но не я одна. Девчонки с такой силой отвоевывают свою лучшую долю в любви, «убивая» соперниц, как Зены — королевы воинов. Я не одинока.
Да еще этот дар. Община. Дед.
Никогда не задумывалась, почему я — Морозова. Дед — Матвей Морозов. Мама — Валентина Морозова. Я — Саша Морозова. Мама мне дала фамилию не папы, а свою, а еще точнее — Деда. Спрашивается, зачем? Так хотел Дед. Оказывается, перед своим уходом из Общины мама успела все это дело обсудить. В сочетании с моим именем мальчика-девочки Александра (если бы родился мальчик, был бы Александр) и фамилии Морозова (Морозов) был вложен Дедом защитный код. Дед оберегал меня, был со мною рядом все мои годы. Он ждет меня и сейчас.
Я люблю тебя, Дед. Еще не видела тебя ни разу. Но знаю, что люблю до коликов в груди. Пока я еще не готова приехать к тебе. Я еще слабая и глупая. Но скоро придет это время, и меня уже никто не сможет остановить. Что-то зреет сокровенно внутри меня. Я исполнена уважения к этому Нечто. Это Нечто знает, кто я, знает Деда, знает Общину, потому что оно родом оттуда. Я знала о существовании этого Нечто еще с детства, но думала, что это просто неведомый Друг, который всегда внутри откликается, когда нужна помощь, и он имеется у каждого. Потом мне стало известно, что нечто похожее иногда происходило с мамой. Просыпалась какая-то сила: глаза мамы меняли цвет, из серых становились зелеными. В такие дни мама казалась выше ростом, выпрямлялась ее спина, поднимался вверх подбородок. Она замолкала, уединялась.
«Надо переждать», — говорила она затихавшему в такие дни папе. Папа становился еще более смирным, покорно выполнял все мамины поручения, отказывался от гостей, отменял пикники. Все ждали, когда Это сойдет, пройдет. Наступит отлив. ЭТО — Община внутри. Она появлялась, как в полнолуние появляются приливы. Топила маму изнутри. Та сила, от которой она отказалась, поднималась, просыпалась, как дикий, тоскующий зверь. Мама бледнела, худела: внутри велась невидимая схватка между ней и силой. Поединок кто кого. Сила, вспоминавшая о своей беспризорности, заявлявшая в ненависти-любви о своих правах на маму, или мама, сделавшая в юности выбор раз и навсегда — никогда не использовать эти возможности.
Если мама отказалась, и Дед ей это позволил, то мне не отвертеться. Мама дезертировала, часть ее невостребованного дара перешла ко мне. Все чаще проявлялось это Нечто, поднималось откуда-то из глубин, скручивало внутренности в непонятной тоске. Далекая Община ухала, подвывала, становилась для меня видимой, ясной, как наяву.
Община отзывалась как брошенная хозяином верная собака. От нее исходил только мной слышимый гул, который переворачивал мне сердце. Я находилась так далеко от леса, от Общины, но она мегачутким локатором находила меня, пеленговала. Открылась истина — это была только моя Община. Не мамина, не Деда, не других жителей — только моя, родная, как моя печенка, мое сердце. Я шептала ей ласково: тихо, тихо. Успокаивала как младенца. И она, поддаваясь на мое тепло, на мою силу, затихала, верила мне, что я не брошу, что приеду, сольюсь с ней, возьму все, что мне отмерено.
— Ты заметил? — спрашивала вполголоса мама.
— Конечно, заметил, — вздыхал папа.
Родители видели проявления Нечто в разных ситуациях моего детства… Когда мне чего-нибудь хотелось так сильно, что жить дальше, казалось, не получив этого, невозможно, я отходила в сторону от своего желания, представляла его рядом с собой и мысленно затягивала его в себя. Неважно, что это было: новая игрушка, книжка, поездка к морю… Затем обстоятельства складывались таким образом, что все у меня получалось. Маме вдруг предлагали путевку на море, папа приносил мне игрушку (шел мимо витрины, нравится?). Смешно, давно жду именно эту игрушку. Соседская девочка выносила почитать, полистать именно ту, желаемую книжку и вдруг произносила, но не сама, а после волевого толчка моего Нечто: — А хочешь, подарю? — блестя взволнованно глазами, краснея от своего непонятного поступка, сопротивляясь невероятному порыву доброты.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Марина Ким знает не первый год живет в Лондоне. Ее книга – это дневник «юного натуралиста», пристально наблюдающего за поведением богатых англичан в естественной среде обитания. Мир шика и лоска, который открывается перед восхищенным зрителем, похож на обманку: ослепительная поверхность и непредсказуемое нутро…Мечта любой девочки, голубоглазой и не очень, – принц на белом коне, благородный юноша дворянских кровей. Рекомендуем открывать сезон охоты на принцев не на Рублевском шоссе, а прямиком отправляться в самый престижный район Лондона – Челси.
Кто сказал, что родину, как и маму с папой, не выбирают? Едва дождавшись первых порывов свежего ветра из-за «железного занавеса», хорошая девушка Света, как и многие граждане СССР, упаковала чемоданы, взяла мужа под мышку и рванула в сказочную страну своей мечты. Теперь, прожив уже немало лет в США, знаменитая azbukivedi по-прежнему уверена, что сделала правильный выбор. В стране, где люди не огораживают своих домов заборами и не вешают пудовые замки, где на улицах чисто, а люди всегда улыбаются даже незнакомцам, ей легко и уютно.